Евгений Щадилов - Лечимся овощами. Дача — вылечит, дача — исцелит

Летом под одной крышей в нашем загородном доме — у «бабушки на даче» — собирается сразу пять поколений. Наверное, когда-то так и жили в большинстве российских семей, но сейчас это встречается крайне редко.

Очень жаль, потому что только большая семья позволяет каждому из ее членов ощутить сопричастность к чему-то более значимому и значительному, чем жизнь одного человека.

После второй очень тяжелой операции бабушка моей будущей жены вместе с мужем, инвалидом войны, покинули Ленинград, чтобы навсегда поселиться в деревянном доме как раз посредине между Гатчиной и Красным Селом.

К моменту нашего знакомства ей было 65 лет, но выглядела она от силы на пятьдесят. Помню, как в свой первый приезд на майские праздники «к бабушке на дачу», мне, как жениху, пришлось держать экзамен на профпригодность и в течение трех дней копать землю под картошку. Угнаться за бабулей я мог, только забирая на лопату огромные комья при резком снижении качества земляных работ. Она же, заглубляя лопату на две трети, из раза в раз нарезала небольшие пласты, которые при опрокидывании сами собой рассыпались. К вечеру я так выматывался, что даже не мог смотреть телевизор, а бабушка, закончив копать, доила козу, кормила кур и дотемна работала в теплице, где уже вовсю зеленела рассада.

Сейчас ей за девяносто. Конечно, годы берут свое, она не может, как я, напилить или наколоть дров, но не очень тяжелую работу бабушка выполнит так, что и молодому не поспеть.

Жизнь за городом тем и хороша, что здесь не надо, слоняясь из угла в угол от скуки, искать себе занятие. Работа сама тебя находит. А востребованность — это как раз то, чего нам всем так не хватает для самоуважения и душевного спокойствия.

Я часто задумывался, каким образом, находясь не в самых благоприятных условиях, она смогла избавиться от гипертонии, стенокардии, желчнокаменной болезни и подагры, при том что после второй тяжелейшей операции она была поставлена на онкологический учет. Несомненно, что определяющими в этом случае стали ее воля и настойчивость.

Однако вряд ли в городской квартире со всеми удобствами смогла бы она вновь обрести здоровье даже при таких духовных качествах. Свежий воздух, активная физическая работа, природная артезианская вода и естественное, натуральное питание — вот что сделало возможным процесс восстановления здоровья, далеко не быстрый и не такой уж безоблачный. И все-таки на пятый или шестой год жизни за городом бабушка полностью отказалась от каких бы то ни было фармакологических препаратов.

Лекарствами для нее стали травы, овощи и фрукты — все то, что она заготавливала, не покидая своего приусадебного участка. Ранней весной это были крапива, одуванчик, подорожник, сныть, из которых делались салаты. В начале лета — молодой редис, зелень петрушки и любистока, оставленных с прошлой осени на грядках. Сколько помню, укроп бабушка ест между делом во время работы, срывая его мимоходом.

Картофель с августа по октябрь по большей части запекается в русской печи нечищеным, а только отмытым. С октября до нового года он варится в мундире и лишь в январе уже готовится в очищенном виде.

Совершенно уверен, что именно такой способ употребления картофеля (тем более выращенного своими руками на своем экологически чистом клочке земли на коровьем навозе и курином помете) был хорошим средством лечения всех имевшихся и намечавшихся сердечно-сосудистых заболеваний.

Поскольку бабушка — человек глубоко религиозный, то во время постов, и в частности на время Великого поста, приходящегося на начало весны, она переходила исключительно на вегетарианское питание. Поэтому весной тыква, кабачки, редька, свекла, брюква, морковь и квашеная капуста являются постоянными продуктами ее повседневного рациона. Несомненно, их мощное желчегонное и гепатопротекторное действие позволило ей забыть обо всех печеночных проблемах.

Удивительно, но каждое лето в течение недели бабушка питается только яблоками и даже почти не пьет воды. Кажется, эта неделя приходится на Яблочный Спас.

Варенья из черноплодки и черной смородины не сходят с ее стола всю зиму и весну.

Иногда задаюсь вопросом: смог бы я жить так же, без городских удобств, ведя полунатуральное хозяйство и питаясь от трудов своих? Наверное, нет. Пороху бы не хватило.

И все же без выходных дней и летнего отпуска, проводимых на даче, в семейном кругу, я уже не мыслю своего существования. Поэтому не уезжаю ни в Германию, ни в Америку, куда давно приглашают и где мог бы остаться если не навсегда, то надолго. Что они для меня и что я для них?! Ведь не хлебом, как говорится, единым…