Александр Фролов - Записки медбрата, или Как лечат в Америке

Был ли у меня вообще шанс закончить колледж? Сперва начинающий преподаватель Шерли меня завалила за ошибку, которую сделала сама, а мисс Каретти, которая официально была приставлена к ней в роли наставницы, вместо того, чтобы во всём разобраться, мне угрожала, что я не смогу вернуться на программу, если начну жаловаться. Затем Миссис Сигель написала, что я, мол, не улыбаюсь и дала официальную рекомендацию, согласно которой я попал именно в группу Тамошевский. Явно чувствуется сговор, но я и не заикался, ведь не докажешь. И вот этот юрист, который рассматривал мою жалобу. Мог ведь посоветовать подать параллельно жалобу и в другой офис, который рассмотрел бы действия преподавателя исключительно с профессиональной точки зрения. Наоборот, тянул с ответом целых сто восемьдесят дней, и подавать жалобу в другой офис было уже поздно.

В официальном ответе также было сказано, что я имею право подать апелляцию, которую будут разбираться юристы, не зависящие от колледжа. Я подал апелляцию, и получил ответ, что её разберут в течение ста восьмидесяти дней. Опять пошли месяцы ожидания… Дней через сто семьдесят мне позвонили. Начали расспрашивать, что случилось. В жалобе было всё подробно описано, но они явно её не читали. Я сказал, что юрист в колледже проигнорировал факты, которые я ему сообщил. Мне сказали, что их роль заключается не в том, чтобы заново начать расследование, а в том, чтобы проверить или все формальности при первоначальном расследовании были соблюдены. Конечно, они были соблюдены, так что апелляцию я тоже проиграл. При этом сообщили, что я могу пожаловаться в самую высшую инстанцию, в Вашингтон. Но я уже не стал тратить время ещё на одну апелляцию. Хотел в суд подать. Но оказалось, что напрямую подать заявление нельзя, нужно обязательно нанимать адвоката, а он берёт минимум сто долларов в час; от подачи заявления до суда пройдет года два и все эти годы у моего юриста будет работы на много-много часов. А моя почасовая зарплата тогда была в десять раз меньше того, что берёт за один час юрист, да и работал я на полставки. Суд в США не защищает простого человека от системы.

В июле 2005 года, после того как был отчислен из колледжа в первый раз, начал работать санитаром. Здание больницы, в которую я устроился, было новее и лучше по сравнению с теми лечебными учреждениями, в которых уже успел побывать как практикант. Просторные палаты с высокими потолками произвели хорошее впечатление. Теперь у меня появилась возможность более внимательно присматриваться к больным, наблюдать за жизнью и изучать систему для себя. Когда был студентом, такой возможности не было, так как всё внимание было сконцентрировано на написание планов по уходу и подготовку к контрольным.

Общаясь по-русски, я говорю, что работал санитаром, но на самом деле это не совсем так. Как я уже говорил, в Америке есть масса помощников, и названия этих специальностей можно перевести только описательно. Так вот, если точнее, работал помощником медсестры, или «ассистентом по уходу за больными», если дословно. Обязанностей больше, чем у санитарки в нашем понимании этого слова. Рабочий день начинался со смены постелей всем пациентам, и не важно, чистые простыни или нет. (Это было в середине нулевых. В конце десятых таким расточительством уже не занимались). Одна из основных обязанностей помощника – измерять у пациентов vital signs, или «жизненные признаки», если в дословном переводе. Санитары, а иногда и сами медсёстры как заведённые всем подряд измеряют температуру, пульс, давление, считают частоту дыхания. Вот эти четыре параметра и называются vital signs, или сокращённо vitals. В 2001 году к этим четырём традиционным признакам был добавлен ещё пятый – боль. Так что, измеряя давление, санитарка ещё и спросит, не испытывает ли пациент болей и если да, то просит оценить интенсивность по шкале от нуля до десяти, где ноль – отсутствие боли, а десять – самая страшная и невыносимая боль.

Филологи знают, что любой язык стремится к упрощению, и наличие сокращённой формы у данного термина свидетельствует о том, что медики употребляют этот термин очень часто. Русские врачи, которые подтвердили свой диплом в США, тоже пользуются этим термином на каждом шагу, но когда я их спрашиваю, как перевести vital signs на русский, они обычно на секундочку задумаются, на лице мелькнёт выражение растерянности, после чего скажут: «Ой, у нас и нет такого». Безусловно, в российских больницах измеряют пациентам и температуру, и давление, и пульс, если надо, но нет такой фанатичной зацикленности на самом процессе измерения этих параметров, поэтому и нет в русском языке медицинского термина, который бы соответствовал английскому термину vital signs. (И всё-таки я случайно узнал совсем недавно, что этот термин правильно переводится как «жизненные функции», но, очевидно, употребляется крайне редко, поэтому многие врачи его даже и не знают).