Марк Каганцов - Байки о «Скорой»

Ты помогаешь людям в трудных для них ситуациях. И видишь улыбки на лицах и радость в глазах, еще несколько минут назад искаженных страданием, болью, страхом. Нет, ты, конечно, не можешь вылечить, например, бронхиальную астму (а кто может?), но ты можешь снять приступ удушья, принести реальное облегчение, ты можешь обезболить страдающего онкобольного в конечной стадии его заболевания, ты можешь вывести больного из гипогликемической или наркотической комы, купировать гипертонический криз, отек легких или пароксизм аритмии, распознать опасную болезнь и принять меры к своевременной госпитализации, часто можешь спасти, а можешь и просто развеять напрасные страхи. Ты вообще много чего можешь, знаешь, умеешь и делаешь. И тебе благодарны.

И от этого радость живет в твоем сердце и легко на душе. И разве это не компенсирует все многочисленные неприятные моменты в твоем труде? И разве ради этого не стоит жить?

Ненормальный!

Повод к вызову «скорой помощи» — галлюцинации. На месте вызова фельдшер застает двух подвыпивших мужиков.

— У меня галлюцинации, — говорит один.

— И у меня тоже, — говорит второй.

— Так, второй пусть пока посидит в сторонке, помолчит, пока я первого расспрашиваю, — говорит фельдшер, — Ну, рассказывай, — обращается он к первому.

— Сидим мы с Толькой выпиваем, — говорит первый, — и вдруг является моя мать…

— Какая же это галлюцинация? — хмыкает фельдшер.

— Так моя мать уже несколько лет, как померла.

— Понятно, теперь ты помолчи, пока я со вторым побеседую, — говорит фельдшер, — Ну, рассказывай теперь ты, — обращается он ко второму, — как дело было.

— Сидим мы с Колькой выпиваем, — говорит второй, — и вдруг является его мать…

— А откуда ты узнал, что это — его мать? — спрашивает фельдшер.

— Так Колька мне сам сказал: «Смотри, Толька, это — моя мать!»

Делать нечего, повез фельдшер этих мужиков в наркологическое отделение на консультацию. Время было вечернее, и психоневрологический диспансер был уже закрыт.

Дежурный врач-нарколог, как этих мужиков увидел, сразу говорит:

— Да мы этих голубчиков только неделю назад за нарушение режима выписали!

Не взял он их. Не бывает галлюцинаций при алкогольном опьянении, только по прекращению запоя они появляются. А мужики эти хорошо нагрузились, еле на ногах стоят. Отправили их в медвытрезвитель.

А за мать Колька, видно, с пьяных глаз старушку-соседку принял.

Рассказывает одна наша фельдшерица:

— У меня дети к 8 марта всю стенку фломастерами разрисовали, нарисовали цветы разные, написали: «Поздравляем маму!» А мы только ремонт перед этим закончили. Не знаешь, сердиться на них или нет. Ведь старались.

— Это что, — говорит вторая, — Мои дети твоих много старше, а когда были, как твои, еще при советской власти, нашли дома только что полученную зарплату, аккуратно из денег кружочки с портретом Ленина вырезали, на бумажку их приклеили, тоже написали: «Поздравляем мамочку!», и еще меня спрашивают: «Правда, мама, красиво получилось?» А зарплата у фельдшеров в то время сами знаете какая была, да и сейчас не намного больше.

В ту пору наши старшие сыновья уже поступили в институты и учились в других городах. Остались мы в нашей трехкомнатной квартире втроем: жена, младший сын Семен и я. Тихо стало в квартире и даже как-то скучно, разбредемся по комнатам — никого не слышно, каждый своим делом занят.

Однажды в Сочельник — вечер накануне Рождества собрались мы с нашими друзьями Матыцкими (Володя — врач «скорой помощи», Оля — стоматолог) за праздничным столом у их соседки Нины Каток.

Матыцкие — очень гармоничная, контрастная, взаимодополняющая супружеская пара: Ольга — ярко выраженный холерик, шустрая, худая, высокая, стройная, тараторка, руки впереди головы; Володя — флегматик, полный, лысоватый, малословный, неторопливый, невозмутимо спокойный, каждая фраза — афоризм. У обоих — великолепное чувство юмора и нежное, заботливое отношение друг к другу.

Моя жена Ирина и Оля — задушевные подружки. А познакомились они так. У Ирины заболел зуб. Она пошла в стоматологическую поликлинику и случайно попала на прием к Ольге. Та ей зуб удалила. Вернулась Ирина домой, зуб продолжает болеть — не тот вырвали. Она снова пошла к Ольге. Та ее успокоила:

— Не волнуйтесь, ничего страшного, сейчас я вам и этот зуб удалю.

И удалила. А потом спрашивает: