Ксения Иваненко - Психические расстройства и головы, которые в них обитают

Я не решалась признаться, что режу себя. Я не осознавала, что мне необходима помощь, но чувствовала, что так продолжаться больше не может. Однажды вместо того, чтобы вновь пойти в ванну, я взяла из кухни глубокую миску, нож, вернулась в свою комнату, приглушила свет и села на диван. Я расположила руку над тарелкой таким образом, чтобы из порезов кровь аккуратно стекала в посуду, не запачкав ничего вокруг. Я резала и ждала. Я знала, что рано или поздно мама зайдёт ко мне. И она зашла. Я не помню, о чём мы разговаривали, но образ мамы, стоящей в дверях, до сих пор всплывает в моей голове очень ясно. Она заметила мою руку, не могла не заметить. Но продолжала говорить на отвлечённую тему. Кровь струилась и заполняла тарелку, а мама всё говорила и говорила, не обращая на это никакого внимания, будто в моей руке была книга, а не прозрачная миска, наполовину заполненная кровью её собственной дочери. Договорив, она ушла, а я спрятала тарелку под диван и, не раздеваясь, заснула.

Я решила покончить с собой на следующий день. Впервые мне захотелось порезать вены вдоль, а не поперёк. Я вернулась из школы, никого дома не было. Наточив нож, я наполнила горячую ванну, закрыла дверь на щеколду и погрузилась под воду. Было очень страшно, я обливалась слезами, я была уверена, что это конец и никак иначе быть не может. Я сделала порез перпендикулярно всем шрамам, но по интенсивности появления крови он ничем не отличался от обычных порезов. Я ожидала, что кровь хлынет ручьём, но этого не произошло. Тонкой струйкой она стекала по руке, встречалась с водой и окрашивала ванну в розовый. Тогда я порезала себя ещё раз, на этот раз сильнее. Кровь заструилась быстрее, но я понимала, что так я не умру. Порезать себе вены оказалось сложнее, чем я думала. Я отложила нож и взяла бритву. Изранив все пальцы, я всё-таки смогла разобрать станок и вынуть лезвие. Я почти решилась на новый порез, когда услышала, как входная дверь отворилась. Собравшись с духом, я полоснула по руке. Рана вышла глубокая, и вода в ванне начала приобретать всё более яркий оттенок.

– Выходи, отец в туалет хочет! – раздался резкий стук в дверь, и грубый голос мамы отвлёк меня от созерцания собственной кончины.

Я притаилась и закрыла глаза.

– Открывай, кому говорю!

Я слышала, как мама всё сильнее бьёт кулаком в дверь, но мне было всё равно. Я находилась в безопасности и знала, что скоро это всё закончится навсегда.

На пару минут всё затихло. Я опустилась глубже под воду, расслабилась и ждала. Из забытья меня вырвал громкий звук. Дверь отлетела к стене, железный шпингалет со звоном упал на кафельный пол, а в ванну с топором в руке ворвался папа. Он вырубил кусок двери, там, где был замок, и теперь смотрел на меня. Не выпуская из рук старого топора, которым уже много лет никто не пользовался, отец приблизился ко мне. Я ждала, что он скажет мне, но вместо этого он резким движением задёрнул шторку, оставив меня рассматривать незамысловатые цветочки. Отец шумно отлил и ушёл, прикрыв за собой дверь.

Слёзы прекратили литься, вода в ванне начала остывать. Я дотянулась до полотенца, перевязала себе руку, вышла из ванной и заснула в своей комнате.

Через несколько дней родители сказали, что уезжают на несколько лет в командировку в Чили, и оставили меня одну в квартире. Мы не виделись три года и никогда не обсуждали эту ситуацию, и со временем мне стало казаться, что всё это мне приснилось. Но, несмотря на татуировки, мои шрамы до сих пор можно разглядеть. Особенно выделяется длинный след от запястья почти до локтя.

Сейчас я вновь живу с родителями, у нас очень хорошие отношения, они участвуют в процессе моего лечения и всячески меня поддерживают. О прошлом мы не вспоминаем.

Самоповреждения – это аутоагрессивное поведение. Чаще всего оно встречается при аффективных заболеваниях (например, депрессии), но может наблюдаться и при ОКР, шизофрении, при расстройствах личности, психосоматических, невротических и истерических расстройствах. Наиболее распространённая цель нанесения самоповреждения – перенос душевной боли в физическую. Некоторые в таких случаях пытаются найти выход внутреннему напряжению и боли, пытаются отвлечься, чтобы стало легче. Другие, наоборот, ничего не чувствуют, как бывает, например, при деперсонализации: «меня нет, я не я, вдруг это не мое тело, я ничего не чувствую», с целью почувствовать – наносят самоповреждения. Бывает, что таким образом наказывают себя, как часто делают люди с расстройством пищевого поведения. «Я плохая, я съела булку, теперь я жирная, надо себя наказать». Кому-то нравится непосредственно наносить раны, кому-то – видеть кровь (мазохистские штуки). Кто-то наносит себе вред демонстративно, чтобы обратить на себя внимание, напугать близких, вызвать жалость. Можно рассматривать и манипуляции как вариант. Некоторые наносят самоповреждения под действием «голосов», по бредовым мотивам. Например, у меня была пациентка, которой голоса сказали, что «её не завербуют спецслужбы, если на теле будут повреждения. Такие им не нужны», поэтому она нанесла множественные царапки на руки, при этом не имея мыслей о нежелании жить. Также по бредовым мотивам могут принимать внутрь химические вещества. Наконец, самоповреждения наносятся и непосредственно с суицидальной целью.