А Сидерский: Око возрождения для новой эпохи

***

Надо было возвращаться на трассу и ловить попутную машину до города. Но я не мог этого сделать. Внутри была полная пустота. Проклятое мироздание опять подбросило мне "сюрприз". Ну и хорошо. С меня хватит. Я никуда больше не пойду. Буду тут сидеть, пока не умру, и созерцать гору с раздвоенной вершиной.

Я сел, поджав ноги, и начал созерцать. Потом закрыл глаза. Сразу же нахлынули мысли. У мыслей были очень острые углы, и они больно царапали мою внутреннюю приятную пустоту. Такое постоянно происходило в последнее время, когда я пытался медитировать, чтобы расслабиться и "поставить крышу на место". Я пытался отвлечься от мыслей. Начинал слушать свое дыхание, как советуют йоги. Но тут же появлялась тяжелая, резкая, непереносимая мысль: "Я слушаю дыхание, чтобы отвлечься от мыслей". Я пытался, как советуют буддисты, "дать мыслям приходить и уходить, не задерживая и не оценивая их". Но, вместо того чтобы исчезнуть, как им полагается, мысли начинали роиться назойливыми мухами и жужжать: "Я медитирую по методу буддистов. Мысли приходят и уходят". В результате вместо внутреннего покоя во мне нарастало раздражение, и я выходил из медитации не отдохнувшим, а еще более разбитым.

Так поначалу было и на этот раз. Но потом какой-то очень знакомый голос в моей голове произнес: "Ом Ах Хум".

У меня вообще никогда не получалась медитация с мантрами. Как только я начинал повторять какую-нибудь очередную "мощную мантру", я не мог отбиться от мыслей типа: "О, какая мощная мантра!", "Вот я и еще раз повторил ее" и "Чертовы мысли! Как же вы мешаете мне медитировать на мантре!"

Но теперь все было совсем по-другому. Я не повторял мантру Ом Ах Хум. Не было никакого напряжения. Она влилась в меня откуда-то извне и осталась во мне. И повторялась сама собой.

Это было похоже на радиоэфир, в котором на всех станциях, кроме одной, - сплошные помехи, вой и скрежет, а на этой единственной станции приятная, нейтральная, расслабляющая музыка. Постепенно затихающая и переходящая в еще более приятное отсутствие любых звуков...

Сколько я так просидел, не знаю. Очнувшись, почувствовал себя отдохнувшим как никогда. Это было лучше, чем многочасовой сон, - не было сновидений. Я побывал в полной пустоте, и пустота исцелила меня. В голове была ясность и какая-то звенящая тишина. Все мои проблемы последних месяцев казались теперь такими незначительными и надуманными. Спасибо Ему, кто бы Он ни был! Спасибо тому, кто произнес эту мантру в моей голове! В мгновенном порыве благодарности мне захотелось поклониться этому Внутреннему Учителю, как делают на Востоке, и я, встав на колени, приложился лбом к земле. Знак смирения. Голова, обитель Разума, опускается к Матери-Земле, которая этот Разум вскармливает.

Итак, я приложился лбом к земле - и разглядел среди ржавой хвои горелую спичку.

Если бы я увидел ее до того, как сел здесь, чтобы "тихо угаснуть в созерцании", я бы не обратил не нее никакого внимания. Спичка и спичка. Но моя отдохнувшая, прояснившаяся обитель Разума снова обрела способность думать. Место-то - не такое уж девственное! Здесь никогда не было спецобъекта, но здесь явно бывали какие-то субъекты. Люди. И может быть, эта спичка - не единственное, что от них осталось. Я поднялся, кряхтя, и начал внимательно осматривать окрестности.

Метрах в ста от моего "созерцалища" обнаружился второй след разумных существ. Большой плоский камень с надписью "Киса и Ося здесь были". Надпись выцарапана острым предметом. Судя по всему, очень давно. Какие-то остряки-туристы. Любители Ильфа и Петрова. Только почему от слова "здесь" отходит вниз жирная стрелка? Где это "здесь"?

И тут мои мысли вновь понеслись галопом. Я узнал этот камень. В той реальности, которой ЗДЕСЬ никогда не было, под этим камнем была наша заначка. ЗДЕСЬ мы, молодые сотрудники первой степени посвящения, прятали от контролеров по режиму водку и курево. Эти запретные продукты тайком проносили на территорию объекта наши доверенные лица из числа вольнонаемных, солдатиков и шаманов. Но мы, конечно, ничего не писали на камне. Мы старались, чтобы он выглядел как можно более естественно. ЗДЕСЬ, между пятым корпусом и баней. А теперь...

Если это не знак, решил я, то убейте меня! Сейчас посмотрим, что это за Киса и Ося! И вот, замирая от непонятного чувства, я поднял камень.

Тайник под камнем имел-таки место! И была в нем армейская помятая фляжка с выдохшейся водкой, спички, завернутые в полиэтилен и все равно отсыревшие, и кубинская сигара в алюминиевом футляре - особо ценившийся нами в те далекие годы предмет "буржуазной роскоши". Я раскрыл футляр... Нет, сигары в нем, к сожалению, не было. Была какая-то бумажка, свернутая трубочкой. Обычная писчая бумага. Когда-то белая, а теперь уже пожелтевшая от старости.