Алексей Матвеев - Легенды хоккейного ЦСКА

В тот период общался чаще с друзьями детства, коллег по хоккею почти не видел. Мой Владимир Иванович болезненно реагировал на уход из жизни ветеранов спорта, ведь с ними он прошел славный путь в любимой народом игре. Постепенно дорогие его сердцу люди умирали. Что скрывать, папа плакал, узнав об очередной кончине партнера. Очень глубоко переживал, смотреть на это сил не хватало. «Ну вот, видимо, скоро и моя очередь…» – предрекал отец.

В свою очередь, время от времени общался с людьми из мира спорта. Понятно, хоккея в основном. С Волчковым, с братом Славы Фетисова – Анатолием, он погиб, к сожалению, в автомобильной аварии. В молодости, представьте, занимался дзюдо, плаванием, в футбол поигрывал, в других видах пробовал силы. Но чувствовал, спортивная стезя не для меня.

В армию пошел, как и все, на два года. Папа осознанно не стал никуда меня пристраивать. Собственно, я и не стремился откосить. Отец четко обосновал свою позицию, с которой нельзя было не согласиться. Владимир Иванович с присущей прямотой дал понять: мол, если он сейчас поможет, «сделает» мне институт и тому подобное, я на шею ему сяду. «Выбери что-то свое, иди по выбранному пути, – логично и правдиво говорил отец. – Чтобы выбрать, иди для начала в армию. Становись мужиком». Меня призвали, и я пошел служить.

Еще до службы я был весьма импульсивным юношей. В том смысле, что совершал иногда опрометчивые поступки. Пытался самостоятельность таким образом проявлять. Выходило не очень здорово. Конечно, к родителям обращался: как ситуацию исправить? Они резонно замечали: ты все уже сам сделал, ничем здесь не поможешь. Пришел бы раньше, спросил. В общем, набил себе шишек на пути к самостоятельности. Такой склад характера, ничего тут не попишешь.

Отец, признаться, очень многое мне дал. Блестящий воспитатель! Он как раз сетовал, что мало меня воспитывал в силу объективных причин. Понятно, когда играл в хоккей, подолгу отсутствовал дома и так далее. Возможно, полагал папа, удели он мне больше внимания, в моей судьбе все сложилось бы иначе. Вопрос дискуссионный и весьма непредсказуемый. Да и не стоит бесконечно копаться в себе. Жалеть особо ни о чем не приходится.

Жалел только вот о чем: отец в раннем детстве моем ни разу не присутствовал на дне рождения сына! Ну, так случилось, опять же по хоккейным обстоятельствам. Родился-то я первого января. А папа с ЦСКА или сборной выступал в турне за океаном. Именно в эти сроки.

Да, пяти-шестилетним мальчишкой я расстраивался по данному поводу. Нет и нет рядом близкого, любимого человека. В день рождения. Нисколько не упрекал отца, даже в столь юном возрасте постепенно проникся значимостью его занятия. Мама и бабушка с дедушкой популярно и в то же время мягко, доходчиво объясняли причину отсутствия отца. Он вместе со своими товарищами защищал цвета сборной СССР, тем самым прославлял родину. Еще родные пояснили, что папа не всю жизнь шайбу будет гонять. Когда-то закончит выступления, чаще станет общаться с нами.

Если продолжить тему воспитания… Владимир Иванович ни разу не поднял на меня руку. Разве что голосовыми связками воздействовал. Опять же на крик не срывался, просто менял интонацию. Нотки металла появлялись, когда, видимо, требовала ситуация. Но это было настолько доходчиво! А в целом он мягкий, добрый, отнюдь не злопамятливый человек.

Теперь о том, чему посвящен заголовок данной главы. Люди моего поколения и, естественно, старше помнят, как в Москве, да и в стране тоже, появилось в те годы направление панков. Молодежь чуть ли не поголовно брилась тогда. И я туда же. Подросток, лет четырнадцать-пятнадцать мне.

Отца в школу вызвали. Учителя очень переживали, не хотели видеть у себя рассадника панка. Да еще учился я в школе с углубленным изучением английского языка, требовалось соответствовать статусу. Папа заверил педагогов, что все поменяется, войдет в норму. Огорчаться не стоит, сыну многое объяснил.

А рассказал отец следующее. Он как раз вернулся из Германии с чемпионата мира по хоккею. Панки именно там сотнями, если не тысячами, бродили по улицам, даже на хоккей их пускали. По площадям и закоулкам ходили группами, приставали к прохожим.

Он воочию наблюдал за молодыми тамошними людьми. Как они себя держат, ведут, общаются с окружающими. Из уст отца – своего рода нарождающийся, поднимающий голову фашизм. И настолько убедительно папа все рассказал, что я тут же отказался от идеи подражать этим панкам. Ужас, представьте, обуял.