Борис Шурделин - Наша с тобой «Звезда»

Вот как - не один разве футбол?

«Запомни, мальчошка, футбол - это как, скажем, жизнь. Широко звучит. А в жизни все разное и все разные. Поэтому и футбола не бывает одного, одинакового для всех. Запомнишь?»

И вот теперь Деда нет.

А ведь совсем недавно он рассказывал Смолееву, как Доронин, уволенный из своей чемпионской лбовской команды два года назад, принимал у него атомградскую команду, которую, к сожалению, все называли баженовской, а не веретеевской.

«Только не думай, что я измеряю потерю,- говорил тогда Веретеев Доронину,- тем, что команду оставляю именно тебе.

Просто мне жаль тех ребят, которых я не успел довести до готовности.

Через два-три года они бы заиграли. А ты ведь начнешь снимать сливки с других команд. Моим ребятам не предоставишь шанса отличиться. Их мне жалко, а совсем не то, что отдаю команду тебе».

«Разве вы не поступили бы на моем месте так же, как я?» - спросил Доронин.

«В том-то и несчастье,- оправдал его Веретеев,- что каждый из нас, профессиональных тренеров, готов поступить так, как поступаешь ты, порой и не задумываясь ни о чем. И поступали, и поступаем, и будем поступать точно так. Ты думал наверняка, как мне будет горько, и тем не менее решил. Твое право. Тем более что нравственные вопросы тебя никогда не волновали».

«В футболе хватает проблем без этого, кроме вас о нравственности здесь думать некому, да и некогда»,- возразил Доронин, тяготившийся этой, по сути бессмысленной для него встречей. К тому же рядом с Веретеевым он всегда чувствовал себя мальчишкой, который набедокурил и ждет неотвратимого наказания, если же и не наказания, то, по крайней мере, нелицеприятного поучения.

«Это мне известно давно,- сказал Веретеев,- таким, как ты, некогда и незачем. Но вам на смену придут другие, для кого нравственность - превыше всего. Они и заставят вас посторониться.

А мысль обо мне пусть тебя не мучает. Я свое уже взял. И отдал достаточно. И пока живу, буду отдавать. Идем к команде».

Веретеев не ожидал, что Доронин отойдет в сторону, уступая ему дорогу.

Позднее осеннее солнце, заливая не теплым, но ослепляющим светом весь этот шумный Новоднепровск, скользнув по бетонному покатому навесу, сверкнуло на ярко-голубой нейлоновой куртке, словно указывая Смолееву путь.

Нет, Святослав не вскинул руку, чтобы привлечь его внимание.

Он стоял, не двигаясь, погруженный в свои тревоги, хотя его взгляд выискивал Смолеева среди пассажиров, направлявшихся от самолета к зданию аэропорта.

Взгляд застыл на лице Смолеева, тот почувствовал это. Святослав кивнул Смолееву. Сухой голос оказался еще и вялым:

- Идемте.

Он словно вырос со дня их последней встречи. И шагал неожиданно твердо, однако эта незнакомая походка - раньше он будто скользил по земле - не удивляла. Святослав стал мужчиной. С юностью покончено.

Кивком он пригласил Смолеева в свою белую «Волгу».

- Когда похороны? - спросил Смолеев, усаживаясь рядом с ним и накидывая ремень.

- Вчера,- ответил Свят.- Так решили в обкоме. Его провожал весь город.

- Куда ты везешь меня?

- Разве не к Деду? Потом к нам.

«К нам»,- сказал он. И прозвучало это для Смолеева, как к его, Деда, наследникам, к тем, кого старик Веретеев оставил в футболе после себя.

Яркие лучи ослепляли, и Святослав опустил солнцезащитный козырек. Лицо Свята сразу потемнело, и Смолеев отчетливо увидел морщинки в уголках его глаз.

мнения, оценки, размышления …А я ведь успел прочесть вашу книгу про «Звезду» - это сын приехал с внучонком в отпуск и где-то раздобыл и для меня экземплярчик, ибо мне ее тут не достать. И хотя я работаю, много сделал, силы мои не просто на исходе, а на пределе, связался читать «Звезду» и не оторвался, пока не прочел. За три вечера, один раз аж до трех ночи читал.

И я подумал, прочитавши книгу: не присылают мне ее, значит, обиделись на меня за критические замечания по новой рукописи, а это плохо и для меня, и для них, причем для них хуже, ибо обижаться на замечания по рукописи, иногда даже входить в остервенение свойственно людям больным и невежественным, а так уж раз взял в руки перо, то хвалу и клевету приемли благосклонно.

Вот вдвойне хорошее вы дело сделали, кирпич с моей души сняли и книжка у меня теперь своя будет, а ту, что сын привез, мы отдали страшенному болельщику и хорошему человеку.

«Звезду» я прочел запоем оттого, что она интересно читается.

И вы действительно сумели показать, что в спорте, особенно в футболе, отражены все достоинства и пороки общества, как, впрочем, и в литературе, сейчас вот вместе с обществом переживающими глухость застоя и ничем не подкрепленную, трудом тяжким не заработанную сытость. Вам удалось изобразить это в лицах и их поведении.