Александр Котов - В шутку и всерьез

Противник вежливо отправил коня назад. Подумав с минуту, хитрец повторил свой маневр. Вновь противник вернул коня восвояси. Но провокатор не успокаивался и в третий раз утвердил своего скакуна на недосягаемом квадрате. Тогда нервный джентльмен не выдержал, вспылил и… выбросил назойливого коня за окно. Судьи признали его правоту, присудив победу за находчивость!

Как бы ты быстро ни делал ходы в цейтноте, ты обязан согласно правилам записывать их на специальном турнирном бланке. Правило это больше этическое, за его нарушение не полагается никакого наказания. Однако писать ходы просто необходимо, иначе можно нарваться на крупные неприятности.

Начать с того, что существуют не совсем честные противники, которые умышленно записывают очередной ход в графе для следующего. В цейтноте, взглянув на запись противника, которую тот охотно показывает, ты видишь, что сделано ровно сорок ходов, и позволяешь своему флажку упасть. В этот момент, сотворив на лице невинную гримасу, ловкач "вдруг" замечает: "Я пропустил ход!" А тебе автоматически "рисуют" ноль. И поделом: не бросай записывать ходы, не доверяй неприятелю!

Известны и другие приключения с записью ходов. В партии Копаев – Мазель из первенства ВЦСПС 1938 года в Ленинграде черные попали в жесточайший цейтнот. Успевая совершать передвижения фигур на доске, московский мастер не записывал партии и вскоре совсем потерял счет ходам. Мазель приловчился было заглядывать через стол в запись противника. Это не понравилось Копаеву, вероятно, потому, что позиция у него была плохая. И он решил держать противника в неведении. В борьбе все средства хороши, тем более что правила нарушал Мазель.

Спрятав бланк под стол, воронежский мастер принялся записывать ходы скрытно. Мазель заметался: сколько же ходов сделано? И узнать негде, и спросить некого. Неизвестность. Как у летчика, потерявшего ориентировку из-за порчи приборов. Оставалось одно; спешить! И москвич передвигал фигуры с быстротой автомата до тех пор, пока… не подставил под бой слона. Быстро забрав завоеванную фигуру, Копаев выложил на стол свой бланк. На нем был записан последний ошибочный ход черных. Оказывается, Мазель "зевнул" слона на пятьдесят втором ходу!

Люди "без сердца" в определенных ситуациях прибегают прямо-таки к истязанию попавшего в цейтнот противника. Как-то большой турнир игрался на сцене великолепного театрального зала. За одним из столиков известный гроссмейстер яростно атаковал молодого мастера. Победа носителя высшего шахматного звания ни у кого не вызывала сомнений. Почти четыре часа, не поднимаясь со стула, отлично вел борьбу этот глубокий знаток шахматного искусства, и его позиция стала подавляющей. Вот-вот ожидали капитуляции молодого шахматиста.

И тут гроссмейстер угодил в жесточайший цейтнот: на последние десять ходов у него осталось всего три минуты. И все же он сам и его сторонники сохраняли спокойствие. Не впервой выбираться из подобных тисков опытному бойцу! Зато какая у него отличная позиция! Что толку, что в запасе у мастера уйма времени – никакое раздумье не предотвратит катастрофы.

После очередного хода гроссмейстер хотел на минутку выбежать со сцены. Комната, куда он стремился, находилась сравнительно далеко от сцены. Отправиться а желанную и даже необходимую экспедицию значило подвергать себя серьезному риску. Вдруг противник без тебя сделает ход и пойдут твои часы. Вернувшись, ты сможешь лишь увидеть, как падает твой флажок.

"Что делать? – рассуждал гроссмейстер, поглядывая на тикающие часы противника. – Побегу! – решил он, наконец, пожалев, что турнирными правилами не предусмотрены столь острые ситуации. – Он, пожалуй, подумает еще минут пять. А за этр время я обернусь". Но не успел гроссмейстер сделать и нескольких шагов, как противник протянул руку к своему слону. Пришлось срочно возвращаться – как тут уйдешь! Гроссмейстер в изнеможении опустился на стул.

Но вскоре он понял, что напрасно вернулся. Подержав несколько секунд руку над фигурами, мастер убрал ее и вновь задумался. Ему некуда было торопиться. Прошло пять минут, десять… Мастер мыслил. Опершись подбородком на ладонь, сокрушенно покачивая головой, он разглядывал свою трудную позицию. Тогда гроссмейстер вновь попытался ретироваться со сцены. Но теперь ему не удалось ступить и шага: в тот же момент рука мастера опять потянулась к злополучному слону.

Стало очевидно, что жестокосердный противник понял весь ужас положения гроссмейстера и вздумал поиздеваться над ним. Всякий раз, когда тот вставал из-за столика и направлялся к двери, рука молодого, но "вредного" мастера поднималась в воздух. И опускалась, не произведя никакого действия, едва гроссмейстер водворялся на место.