Анатолий Тарас - 200 школ боевых искусств Востока и Запада - Традиционные и современные боевые единоборства Востока и Запада.

На монахов Шаолиня, изучающих боевое искусство, накладывались серьезные моральные обязательства, несоблюдение которых грозило изгнанием из монастыря. Там считалось, что наивысшим достоинством бойца (точнее, монаха-воина) является «жэнь» – человеколюбие, культура, прежде всего культура духа и его сила, духовная щедрость. Именно «жэнь» отличает истинного знатока ушу от обычного драчуна и любителя кичиться своей силой.

В Шаолине был составлен своеобразный кодекс из десяти заповедей Цзюэ Юаня, сочетавший в себе буддийскую идею непричинения вреда другим существам с боевым духом ушу. Заповеди эти таковы:

1. Изучающий Цюань-Шу должен заниматься ревностно и упорно, не отвлекаясь от занятий.

2. Применять искусство Цюань-Шу можно лишь в целях самообороны (Обыкновенно эту заповедь трактовали следующим образом: если тебя ударили по одной щеке, подставь другую; лишь потом используй свое искусство).

3. Будь скромен и почтителен.

4. Будь вежлив, честен и доброжелателен.

5. Не обнаруживай свои знания на людях, всячески уклоняйся от вызовов на поединки.

6. Никогда первым не затевай драку.

7. Будь умеренным в еде (не пей вино и не ешь мясо).

8. Сдерживай свое половое влечение.

9. Не обучай Цюань-Шу посторонних. (Этот пункт трактовался так: обучая другого, ты берешь на себя ответственность перед высшим Разумом за его дела, поступки, судьбу. Но если ты сам не достиг совершенства и не можешь отвечать за свои действия, то как можешь отвечать за другого?) 10. Избегай быть злобным, жадным, хвастливым.

Любая школа боевых искусств на Дальнем Востоке (т.е. в Китае, Корее, Японии, на Окинаве) является одновременно своего рода клубом, объединяющим поклонников того или иного вида единоборства. Но далеко не всякий клуб (секция, группа) может претендовать на звание «школы». В Китае то, о чем идет речь, связано с различиями между понятиями «двор» (гуань) и «врата» (мэнь).

В первом случае имеется довольно широкий круг занимающихся, сокращенная и упрощенная программа обучения, меньшее внимание к ритуалу и полное пренебрежение духовно-мистической практикой. Во втором – число занимающихся относительно невелико (либо это так называемые «приближенные ученики», «элита школы»), а вновь поступающих обычно подвергают различным испытаниям (или долго присматриваются, прежде чем допустить во «внутренние покои»). Процесс обучения растянут на долгий срок (15 – 20 лет), требует большого усердия и затрат времени. Ритуалы, этикет, иерархия старших и младших, которые в клубе обозначаются по существу условно (дело не идет дальше поклонов и слов приветствия), в школе внедряются глубоко и серьезно.

Европейцы, привыкшие к отношениям, так сказать, эквивалентного обмена во всех его видах, убежденные, что все на свете подлежит обсуждению и что любая истина непременно должна становиться общеизвестной, редко когда способны принять атмосферу интимно-невысказанного понимания, утонченной доверительности, существующую в традиционной школе. Для них важен не столько путь к результату, сколько сам результат, достижение которого должно произойти как можно быстрее, проще и легче, без каких-то странных испытаний и ритуалов. Между тем, традиционная китайская (а вслед за ней и корейская, и японская, и вьетнамская) система обучения основывалась не на передаче знания, имеющего конкретное содержание, а на подражании учителю, на усвоении того духа, которым он ранее проникся от своих учителей и который теперь воплощал всеми сторонами своей личности.

Качество обучения определялось, таким образом, не суммой знаний (сколько ката или таолу ты выучил), а качеством энергии, силой духа, степенью постижения невыразимой в словах мистической сути Бытия. Именно это проступало постепенно сквозь тело, поведение, речи учеников, именно это незримо присутствовало (или отсутствовало) в их технике. Но как такое можно выразить в ясных, четких формулировках? По существу, никак. Отсюда равнодушие наставников к пресловутой логике «здравого смысла», их загадочно-многозначительный язык метафор, притч, анекдотов, то есть язык намека, иносказания. Отсюда также полное доверие учеников к учителю, которого недаром называли в Китае «шифу», что означает «наставник-отец».

Можно сказать, что «дворы» боевых искусств учили и учат только способам боя на кулаках или на оружии, и ничему больше. Подобные заведения, официальные либо неофициальные (семейные, клановые, цеховые) существовали повсюду и всегда, в том числе на Западе и в России. А вот «школы-врата» ставили своих адептов на Путь постижения неких универсальных принципов, объемлющих не только всю человеческую жизнь, но и существование Вселенной. Таких школ на Западе никогда не было, да и на Востоке, даже в прошлом, они встречались не так уж часто. Во всяком случае, во времена кровавых усобиц, иностранных вторжений, грандиозных восстаний было обычно не до мистики.