Дмитрий Силлов - Реальный уличный бой. Система выживания на улице, в армии, в тюрьме, в обществе

Но вернемся к теме. Насчет «прописки» то, что написано в «Как выжить…», — вздор чистейшей воды. Говорят, что такого рода «прописка» существует на «малолетке» (тюрьме для несовершеннолетних). Но дети есть дети, там подобные вещи еще можно понять как развлечение своего рода. Так что не думайте, никто вас подвешивать за гениталии и задавать идиотские вопросы, описанные в вышеназванной книге, не будет. Я слышал, что кое-где остался обычай кидать под ноги вновь прибывшему полотенце. Вполне научно обоснованный психологический тест. Потенциальная «шестерка» его поднимет, нормальный человек перешагнет, этот, кто уже знаком с тюремным этикетом, вытрет ноги и носком ботинка отбросит полотенце на «дальняк» (он же «параша», то есть туалет).

Хорошо, если бы вам повезло попасть в «хату» с достойными людьми, т. е. с теми, кто не является в тюрьме «случайными пассажирами», а сидит за разбои, грабежи, рэкет и т. д. В таких «хатах» обычно царит «воровской ход». Это значит, что арестанты придерживаются неписаных законов воровского мира, направленных на то, чтобы упорядочить и защитить от «беспредела» жизнь любого (!) человека, попавшего в застенок. Правда, равноправия это не означает. Любой закон — будь он государственный или воровской — блюдет интересы сильнейшей, правящей верхушки. Уборка «хаты» авторитетом воровского мира (как это описано в «Как выжить в советской тюрьме») возможна лишь тогда, когда все люди в камере равны «по масти» (по положению в криминальной иерархии). Вопросы равноправия, да и все остальные вопросы решаются не кулаком, как в армии, а на общем совете, за «дубком» (столом) всеми членами «хаты», имеющими право голоса. Это, как правило, «братва» (или «бродяги») — люди, чье ремесло не вписывается в рамки законодательства и, в общем, соответствует статьям УК, перечисленным в четвертой главе, — и те, кто признан «достойным», как и автор этих строк в свое время, т. е. люди к «братве» прямого отношения не имеющие, но близкие им по духу, нашедшие с ними общий язык и общие интересы.

Далее идут «мужики». Это представители «гегемона», те, кто всю жизнь вкалывает в поте лица и в тюрьму попадает чаще всего либо по мелкому воровству (мешок гвоздей с завода), либо по пьяному делу. Отношение «братвы» к «мужикам» вполне нормальное, хотя, если стоит вопрос, кому мыть полы в хате — «бродяге» или «мужику», решение, конечно, будет не в пользу последнего.

Следующими в иерархии идут «коммерсанты». Торгаши, бизнесмены, палаточники и т. д. Если человек этой «масти» не особенно «пальцует» («растопыривает пальцы», т. е. задирает нос, ставит себя выше других), как в основном привыкли эти люди на воле, то к ним и отношение будет нормальное (особенно при обильном «греве», поступающем с воли, которым сей гражданин вынужден делиться с остальными). Правда, если «коммерсант» начинает забываться, ему всегда напомнят, кто он есть на самом деле, и поставят на место, иногда в не особо тактичной форме.

Далее — вечно грязные и ободранные «чушки» — в основном бывшие на воле бомжами и выполняющие в «хате» самую грязную работу. Низшая категория — «козлы», «опущенные», «машки» (хотя «машкой» называется также и матрас). Эти две категории народа я видел только мельком на сборке. И очень рад этому. Впечатление не из приятных. В четвертом изоляторе их нет, а на «общаке» спят они под «шконками», едят около «дальняка». Прикоснуться к их вещам, даже сесть на их место считается великим позором и может повлечь очень неприятные последствия. Это люди, еще на воле если не телом, то душой опустившиеся на уровень полуживотных, не имеющие ничего святого, цепляющиеся всеми средствами за свою жалкую жизнь. Но самое поразительное то, что за века существования в России воровского мира неписаные его законы почти исключили силовые методы принуждения. Никто, я повторяю, никто не поднимет руку даже на «опущенного» без веской на то причины.

Если арестант, пусть даже из «братвы», совершит значительный проступок перед сокамерниками, с него «спросят» или же (самое страшное) отделят от общего стола.

«Спросить» могут по-разному. Начиная от удара по лицу и кончая смертной казнью, что, естественно, бывает крайне редко.

Отделенный от «дубка» лишается всех прав и привилегий. Его не замечают, с ним не общаются. Вы не представляете, как это тяжело для человека в замкнутом пространстве. Хотя, по прошествии определенного времени, отделенный может попросить «братву» о «скачухе» (скидке, помиловании), и, коль за человеком за прошедшее время не наблюдалось особых «косяков», часто провинившийся восстанавливается в правах.