Джон Гилби - Секретные боевые искусства мира

«Томоэ-наге», — сказал я, — «только для большего усилия рычага ногу нужно поместить в нижнюю часть живота».

«Да», — сказал он широко улыбаясь, — «я и поместил — в самую нижнюю. Вот вам и секрет моей тактики. Если бы я просто попытался нанести ему удар ногой, он бы, конечно, защитился, но я его обманул. Начал бросок из классического дзюдо, он напрягся, чтобы оказать сопротивление, но ведь я вовсе не собирался проводить бросок! Просто присев ударил его ногой в пах. Конечно, это был конец».

Я кивнул и заметил: «Как говорят китайские боксеры, сюда нельзя поместить ци, а без ци вы ничто».

Мы допили наше вино, и он повез меня на окраину города, где жил один из его работников. По дороге я спросил, не боится ли он рассказывать так много о секретах своего метода? Он заметил в ответ: «У неожиданного нет ограничений».

Я весил килограммов на сорок больше его, но даже с учетом этого сильно волновался, хотя много лет изучал разные виды борьбы, любил драться — но в логичной, хотя и безжалостной манере. Ожидание сюрприза меня беспокоило.

Мы подписали отказ от претензий и договорились продолжать схватку до тех пор, пока кто-то из нас не потеряет сознание.

Итак, какую же тактику мне избрать? Я решил, что к каратэ или китайским приемам он хорошо подготовлен. Он особенно успешно сражается против дзюдо? Ну что ж, удивлю его, используя именно дзюдо. Когда сойдемся, нанесу удар раньше. Я решил сделать ложный бросок, а когда он сделает защитное движение, проведу бросок в направлении этого движения. Дзюдоисты знают этот принцип как комбинацию о-учи и сеои-наге. Пусть это будет ему сюрпризом! Таковы были мои планы.

Мы покружились глядя друг на друга, и сошлись. «Дзюдо?» — проворчал он, но я уже делал о-учи. О-учи — это просто зацеп левой ноги противника своей правой изнутри. Я хорошо сделал зацеп, и Майнер двигался куда я и хотел — вперед. Я сделал поворот, опустился вниз, а Майнер был у меня над головой. Я резко разжал руку и он упал на землю.

Майнер лежал на том месте, где он упал. Он сильно ударился, но сознания не потерял. Я готовился нанести ему окончательный удар — ведь соглашение было драться до тех пор, пока один из нас не потеряет сознания. Я подошел к нему, готовясь нанести удар.

«Не надо», — сказал он, — «я уже готов».

«Но договор был, что один из нас должен потерять сознание».

«К черту этот договор. Разве я выгляжу как боец?»

И здесь произошла очень странная вещь: Джон Майер начал плакать. Слезы ручьями лились из его глаз.

«Вот это зрелище», — подумал я, — «увидеть, как этот непобедимый плачет». Я подошел поближе, но тут-то и встретила меня неожиданность. «Побежденный» Майнер просто стукнул меня ногой в пах! Меня уже так били, но никогда — так чисто и красиво! Никогда я не терял сознания, но на этот раз пришлось.

Через десять минут я смог слегка ползти, потом стоять, потом ходить. Перед тем как уйти, я обнаружил скупую записку Джона Майнера. Там было только одно слово: «Неожиданность».

В том году у меня не было времени для поездки по Южной Америке, но достаточно времени для посещения индейцев хиваро в Перу или чаванте в Бразилии. Бросил монетку, к лучшему или к худшему — выпали чаванте.

Сан-Паулу — это город, как и любой другой город с двумя миллионами человек — большой, переполненный людьми и шумный. Там я был ровно столько, сколько нужно, чтобы получить документы и рекомендательные письма для посещения чаванте.

Через неделю я был в амазонском тропическом лесу гостем полуголых чаванте и одного чиновника бразильского министерства внутренних дел, который был моим переводчиком.

Чаванте мало известны и мало изучены. Они носят набедренные повязки (в такой жаре даже это, можно сказать, слишком много), живут в соломенных хижинах, охотятся с луком и копьем. Британская Энциклопедия, которую я очень люблю, называет их «довольно робким охотничьим народом».

Нельзя быть правым слишком часто. Чаванте не робкие. Действительно, они не воюют с окружающими племенами, так как это им не нужно: 1)соседи смертельно боятся их и держатся от их земли подальше; 2)чаванте избавляются от излишней агрессивности (как сказал бы чикагский психиатр) с помощью их уникального боевого искусства, называемого «панмо».

Именно панмо я хотел увидеть, и удовлетворил свое желание. Это — форма боя, осуществляемая стоя, без одежды. На земле не борются, Кроме этого запрещено выбивать глаза и наносить удары в пах. Нет какой-либо очерченной площадки, из которой нужно выбивать противника как в семо. В панмо нужно бросить или ударить противника так, чтобы он упал.