Генрих Чепукайтис - Спринт на шахматной доске. Как победить в блице

Помимо времени на обдумывание, имелись и другие немаловажные вопросы, которые следовало обговорить до начала партии: с какой стороны от играющего находятся шахматные часы. Для непосвященного вопрос этот праздный и не играет никакой роли, на деле же при игре блиц решающую роль могут сыграть даже доли секунды, которые тратятся на более длинный путь от руки к часам. Оговаривались и другие условия, например, будут ли партии играться по правилу «тронул — ходи» или ход будет считаться сделанным только после пережатия кнопки часов.

Нередко применялась система двойных и тройных ответов, известных на Западе под именем «контра» и «реконтра». Надо ли говорить, что игра всегда шла на ставку, причем случалось, ставки эти бывали совершенно фантасмагорическими, равно как и вся жизнь в то время. Бывало, за один присест им проигрывались и выигрывались суммы, намного превышавшие его месячный заработок.

Наблюдая со стороны за его игрой, я видел, что он не очень любит позиции, в которых имеется одно-единственное решение, предпочитая оставлять за собой, употребляя карточный термин, «отходы в масть»: несколько возможных продолжений. Он и играл в самые разнообразные карточные игры — преферанс, покер, буру, секу, двадцать одно. Играл в домино и шмен — не слишком трудную игру, где победителем является угадавший большую сумму цифр на зажатой в кулаке купюре. Он мог «катать» в любую игру — где, когда и с кем угодно. Таких, как он, так и называли — «катала».

Контроль времени в шахматной партии в те времена располагал к раздумью, и я видел иногда Чипа в каком-нибудь закутке, прямо во время партии играющим в буру или «заряжающего» в шмен, пока соперник-долгодум размышлял, поставить ли на d1 королевскую ладью или, наоборот, ферзевую.

Иногда его можно было найти в ленинской комнате завода в компании шахматистов — Усова, Демина, Гриши Петросяна, всех уже покойных. Тогда убирались со стола комплекты «Правды» и «Известий», дверь запиралась на ключ, доставался лист бумаги, расчерчивалась пуля для игры в преферанс, открывалась бутылка… Процесс игры происходил под внимательным взглядом Ленина, бюст которого являлся непременным атрибутом любой ленинской комнаты или красного уголка.

Эпизод того времени: лето 1965 года, Ленинград, гостиница «Октябрьская», полдень. Чепукайтис и молодой грузинский мастер Роман Джинджихашвили решили сыграть парочку трехминуток, и я оставил их за этим занятием. Когда утром следующего дня я снова заглянул в гостиницу, то уже в коридоре услышал отчаянный перестук часов: соперники по-прежнему сидели за столом, разве что время от времени выходили в ванную подставить голову под непрерывно вытекающую из крана струю холодной воды. Дебютные позиции у них возникали на доске со сказочной быстротой; неудивительно: эти позиции встречались уже множество раз в предыдущих партиях и — опытные блицоры поймут, что я имею в виду — расставлялись обоими без особых раздумий, как нечто само собой разумеющееся.

«Где-то часам к пяти утра я вел плюс одиннадцать, но потом у Чипа открылось второе дыхание, и он не только сравнял счет, но и вышел вперед, — рассказывал Джин о ходе борьбы, — но ничего, еще не вечер, теперь у меня снова плюс четыре…» Они обрадовались моему приходу: так же как любители пасьянса могут довольствоваться собственным обществом, но испытывают двойную радость, если кто-нибудь за ними наблюдает; они, как настоящие артисты, тоже предпочитали выступать на публике, способной оценить их мастерство. Через час, когда я снова оставил их вдвоем, Чепукайтис сравнял счет…

Поздно вечером того же дня я зашел в Сад отдыха на Невском проспекте. Было темно, играла музыка, разнося из всех репродукторов модную тогда песенку «Домино», а в шахматной беседке Чип, как ни в чем не бывало, играл минуту на пять со Слюсом: своим постоянным партнером тех лет по фамилии Слюсаренко.

Роман Джинджихашвили, сам незаурядный игрок в блиц, вспоминает, что это был далеко не единственный случай такого длительного единоборства: «Однажды я играл с ним пятьдесят часов кряду. В моей жизни было только три человека, с которыми я играл такие марафоны: Карен Григорян, Чепукайтис и сравнительно недавно — Валентин Арбаков».

Марк Цейтлин утверждает, что как-то, встретившись с Чепукайтисом в пятницу, блицевал с ним трое суток подряд: «Счет колебался в районе плюс трех в ту или иную сторону, ставка была — полтинник за партию, но, начав играть, мы завелись и просто уже не могли остановиться».