Алексей Казарин - Дачный сезон

Вот и верхушка. Высота фонарного столба. И шишки рядом, да не достать они на самых концах веток. Стволик уже тонкий, как на той елке, что когда-то рубил, потому особенно на него нельзя полагаться, может треснуть и тогда хана, как в песне Еремки из оперы Серова, «понесут вон из города». Приходится изворачиваться, одной рукой держаться за стволик, другой осторожно подтягивать ветку, сгибая ее в полукольцо, обрывая скользкие смолистые шишки…

В общем, натерпелся я с этими шишками, одни страсти мордасти. Кое-как собрал чуть более двух десятков. И обратно шел радуясь, и музыка в голове звучала торжественно как «Марш славянки», уже не боясь ничего и никого: одна победа в голове. Пришел домой, разложил свои шишки голубой елочки на полочке в шкафу. Ну, думаю, есть теперь что ждать в перспективе!..

А вот дальше расскажу самое интересное..

Пришло время готовить семена елочки для посева. Полез на полку где были шишки спрятаны, смотрю и вижу: шишки мои в тепле растрескались, стал их шелушить, но семян в них, как ни странно, не оказалось, от них на полке только шелуха валяется. Расстроился конечно и думаю: кто же их съел? Мыши так не могли. Если б они, то от них говешки бы остались, да и в квартире не замечались, тем более не могли они взобраться на высоко расположенную полку. Присмотрелся внимательно вот это да! Снуют возле шишек какие-то мелкие насекомые, которые и рассмотреть можно было бы только через лупу… Так вот кто мне навредил! Оказывается это муравьеды, или их еще называют «фараоновыми муравьями». Так их называют за то, что впервые обнаружены в египетских пирамидах.. Ах вы черти проклятые!.. Откуда взялись? Видно с шишками я их и занес. Из-за них то, видимо и нет рядом с елочками поросли.

Больше желания лазить по елкам, и рисковать жизнью из-за этих шишек желаний у меня не было. Так я и не стал бизнесменом. Пусть, думаю, сами «новые русские» этим занимаются, а я лучше на даче полежу на солнышке.

Эх, жизнь копейка!..

Братцы! Вы только вдумайтесь: каждый новый год одно и то же, одно и то же. Уткнулись в этот «голубой огонек», посидели, разошлись. Даже песен не слышно, разучились их петь. Никакого разнообразия. Обещали конец света и то обманули, как всегда бюджет ушел на откаты. И только о самом главном почему-то не замечаем: с Нового года день прибавляется значит, НОВЫЙ СВЕТ наступил. Урра…! Так отпразднуем это дело и споем:

(2 раза, припев)

Припев: 2 раза

Припев: 2 раза

Это из песни «Студенческая застольная», которую пели лицеисты-декабристы. Она становится одной самой любимой, кто хоть однажды ее услышал. И вам советую ее петь. Она бодрит и воодушевляет. Вообще, каких только песен мы раньше в молодости на праздниках ни пели: народные, патриотические, лирические, задушевные. Собирались семьями и не только. До смерти были рады любым гостям. Пели, гуляли, ели, веселились и пили. Ну, а какая песня за столом, если не выпьешь?

Только со спиртным накладно было: сухой закон. Водка по праздникам бутылка на брата, по талонам тут много не разгуляешься! Хочешь не хочешь, у многих самогоноварение процветало, гнать его нужда заставляла. Только скрывали об этом, да помалкивали. Однако почти в каждой семье в запасе ее держали. Самогон ценился, что сейчас золотая валюта. За него не то, что какая-нибудь мелочь, а целый дом можно было построить. Ну а дачнику сам Бог велел ее делать. За четверть этого зелья любой водитель соглашался привезти на участок полную машину навоза, торфа, песка или любые строительные материалы. Сахар же, из которого гнали, стоил копейки.

«Раз уж пошла, как говорится, такая пьянка режь последний огурец!» расскажу я вам, по секрету, как мы раньше готовились к Новому году. Это в семидесятых годах прошлого века. В магазинах на прилавках пусто тогда было, мясо и рыба только по талонам. Магазины «Мясо-рыба» в народе шуткой переименовывали в «Рога и копыта», т.к. в них продавали только кости, копыта, свиные и телячьи хвосты. Потому продуктами загодя запасались полными холодильниками. Ездили в Москву, Питер, а чаще в Прибалтику, везли оттуда мясо, колбасу, сливочное масло, крупы, особенно гречу. Сахар тоже часто выдавали по талонам. Ну, а самогон гнать научила меня теща. Видел, как она заливала хмельную бражку в оцинкованный бельевой бак, в котором обычно кипятили белье для стирки, на дно его ставила треногу, а на ней чашку с таким расчетом, чтобы дно ее не касалось налитой жидкости. Все это закрывалось с прокладкой из влажного полотенца (не пропускающий пар) эмалированным тазом, в котором посуду мыли, и белье стирали. В таз наливала холодную воду и весь собранный «аппарат» ставила на керогаз. Принцип такой: пар от кипящей браги, соприкасаясь с холодным дном таза, образовывая самогонный конденсат, и он стекает в небольшую чашку. Все равно как дождичек с неба. Вот такой примитивный самогонный аппарат, но действовал. За несколько приемов теща надаивала так литра три самогонки. Причем показывала она нам потом эту мутноватую жидкость с похвальной гордостью: вот, мол, как она это дело «упроворила» вовремя к празднику. Теща, хотя и жила в своем частном доме, но боялась только одного, чтобы зять, который жил у нее с дочкой «в примаках» не обнаружил бы раньше времени эту склянку. Иначе за ним не усмотришь, как вылакает, или выклянчит. Потому гнала только днем, когда он на работе, или уезжал к своим в деревню.