Как видно из приведённых литературных примеров, некоторая норма в склонениях названий мастей прослеживается. Но можно привести не менее длинный ряд, в котором употреблена другая форма:
«Изредка произносит вполголоса: «…заходи, крести, вини, буби» (Куприн. Мелюзга).
Возможно, конечно, автор намеренно снижает лексику своих героев, стилизуя их речь под простонародную и т. д. Мы вернёмся к этому вопросу, когда рассмотрим ряд примеров употребления падежных форм слова черви (червы) и образованных от него прилагательных.
Черви (червы)
« Черви особенно часто приходили к Якову Ивановичу, а у Евпраксии Васильевны руки постоянно полны бывали пик, хотя она их очень не любила» (Л. Андреев. Большой шлем).
«Прекрасною твоей рукою Туза червонноговскрываешь» (Державин. На счастие).
«…Тогда из рук его Давид [19] на стол вступает, Которого злой хлап червонныйпоражает…» (Майков. Игрок в ломбер).
«Хозяйка хмурится в подобие погоде, Стальными спицами проворно шевеля, Иль на червонногогадает короля» (Пушкин. Стрекотунья белобока).
«Кенигсек, поднявшись, чтобы взглянуть из-за спины Анны Ивановны в её карты, произносил сладко: «Мы опять червы» (А. Н. Толстой. Пётр I).
«Яков Иванович строго раскладывал карты и, вынимая червоннуюдвойку, думал, что Николай Дмитриевич легкомысленный и неисправимый человек» (Л. Андреев. Большой шлем).
«Шарлотта: — Ну? Какая карта сверху? Пищик: — Туз червовый» (Чехов. Вишнёвый сад).
«Штааль попросил карту и поставил сразу всё, что имел. По намеченному им плану игры надо было ставить на одну карту никак не более трети остающихся денег. Но он и не вспомнил о своём плане. «Будет девятка червей. Хочу, чтоб выпала девятка червей!» — сказал мысленно Штааль. Он в эту минуту был совершенно уверен, что девятка червей [20] ему и достанется. Банкомёт равнодушно метал карты длинной белой рукой, в запылённой снизу, белоснежной наверху, кружевной манжете. Штааль открыл девятку бубён » (Алданов. Заговор).
«В трактирах прислуживали поголовно ярославцы… Шестёрки… их прозвание. — Почему «шестёрки»? — Потому, что служат тузам, королям, дамам… И всякий валет, даже червонный [21] им приказывает, — объяснил мне старый половой Федотыч» (Гиляровский. Москва и москвичи).
У В. Брюсова есть стихотворение «Дама треф»:
Но зато вы — царица ночи,
Ваша масть — чернее, чем тьма,
И ваши подведённые очи
Любовь рисовала сама.
Вы вздыхать умеете сладко,
Приникая к подушке вдвоём,
И готовы являться украдкой,
Едва попрошу я о том.
Чего нам ещё ждать от дамы?
Не довольно ль быть милой на миг?
Ах, часто суровы, упорны, упрямы
Дамы черв, [22] бубёни пик!
Не вздыхать же долгие годы
У ног неприступных дев!
И я из целой колоды
Люблю только даму треф.
« Червонныйвалет смотрит на своего собеседника как на «фофана». И вдруг мысль! Продать этому «фофану» присутственные казённые места» (Салтыков-Щедрин. Дети Москвы).
«— И я, — подхватил Кудимов, загибая угол червоннойсемёрки (он понтировал в долг). — Пять рублей мазу» (Некрасов. Необыкновенный завтрак).
«Можно очень самому обремизиться и остаться, как говорят специалисты, без трёх, а то и без пяти в червях» [23](Стасюлевич. Письма Лескову).
«Случалось, что карты капризничали, и Яков Иванович не знал, куда деваться от пик, а Евпраксия Васильевна радовалась червям, назначала большие игры и ремизилась» (Л. Андреев. Большой шлем).
«Не забудьте, что в колоде один только туз червей, а не два» (Невежин. Сестра Нина).
«…Когда он потерялся в соображениях, как выгоднее пустить в ход червонноготуза или пиковую даму, или когда он, оставив меня в фофанах, ликовал» (Вовчок. Записки причетника).
У Марка Тарловского есть стихотворение «Игра», написанное в 1932 г.
В пуху и в пере, как птенцы-гамаюныши,
Сверкают убранством нескромные юноши.
Четыре валета — а с ними четыре нам
Грозят короля, соответствуя сиринам.
Их манят к себе разномастные дамочки,
Копая на щёчках лукавые ямочки.
Их тоже четыре — квадрига бесстыжая —
Брюнетка, шатенка, блондинка и рыжая.
О зеркало карты! Мне тайна видна твоя:
Вот корпус фигуры, расколотой надвое.
Вот нежный живот, самому себе вторящий,
Вот покерной знати козырное сборище,
Вот пики, и трефы, и черви, и бубныи
Трубные звуки, и столики клубные,
И вот по дворам над помойными ямами,
Играют мальчишки бросками упрямыми,
И ямочки щёк и грудные прогалины
На дамах семейных по-хамски засалены.
Картёжник играет — не всё ли равно ему? —
Ведь каждый художник рисует по-своему:
Порой короля он, шаблоны варьируя,
Заменит полковником, пьяным задирою,
«Да будут, — он скажет, — четыре любовницы
Не знатные дамы, а просто полковницы,
Да служат им, — скажет, — четыре солдатика!
Да здравствует новая наша тематика!»
Усталый полковник сменяется дворником,
Полковница — нянькой, солдат — беспризорником.
Кривые столы в зеркалах отражаются,
Свеча оплывает. Игра продолжается.
Читать дальше