Дмитрий Лесной: Русский преферанс

Когда мы принимались за эту книгу, на моей книжной полке уже стояло десятка полтора изданий, посвящённых преферансу. Большей частью, правда, это были простые изложения правил популярной игры. А нам с издателем хотелось чего-то большего ― добротного учебника со сборником интересных этюдов и задач, с описанием шулерских приёмов, с игроцкими байками, которые за игорным столом сыплются, как из рога изобилия, с пляжными историями, анекдотами… Хотелось всерьёз определить место преферанса в русской культуре и составить галерею портретов великих преферансистов ― от Белинского и Некрасова до современных, собрать преферансный фольклор, литературные произведения по теме. Хотелось, чтобы книга была богато иллюстрирована, хорошо издана.

Откуда такая уверенность в своих силах? Почему бы не написать учебник по ботанике? Так сложилась жизнь, что несколько лет после окончания факультета журналистики мне довелось зарабатывать на хлеб профессиональной игрой в карты. Почему оставил это занятие? ― спросит любознательный читатель, ― раз так хорошо всё получалось? Действительно, ведь о том, чтобы любимое развлечение доставляло средства к существованию, можно только мечтать. Я и сам затрудняюсь ответить на вопрос, почему оставил игру…

Старший сын пошёл в школу и в один из первых дней учёбы говорит: «Учительница спросила, где мама с папой работают. Про маму я сказал, что в ЦСУ, [1] Центральное статистическое управление, нынешний Госкомстат. а что сказать про папу?» ― «Как! Ты что, не знаешь? Папа ― журналист, часто ездит в командировки…» Тогда я впервые подумал, что как-то слишком много шрамов и татуировок у папиных друзей-знакомых. Да и разговоры отнюдь не о газетных передовицах, а всё больше о платежах в конце месяца. Да и лексика ― не для детских ушей. Это был первый звонок.

Как-то раз у меня прожил с полгода Коля Китаец, одессит с пятью судимостями (заехал переночевать и немного задержался; это было вполне в его стиле). Он очень хорошо ко мне относился и во всём старался помогать. Например, воспитываю я своего семилетнего Димку, который что-то сделал не так, а Колёк говорит: «Ты, Дима, слушай папу ― папа правильно говорит, так делать нельзя! Вот у нас был на зоне один тип, который так делал, так его по концовке порезали…». На мои просьбы не вмешиваться в педагогический процесс Николай искренне удивлялся: «Как скажешь, я-то хотел как лучше».

Возможно, бросил «профессиональный спорт» просто потому, что надоело . Захотелось и другие грани этой жизни осмотреть. Что дал мне опыт профессионального игрока и опыт общения с этим миром ― предстоит ещё осмыслить самому, но факт остаётся фактом: лет восемь я жил картами. И преферанс был одним из сильнейших средств в арсенале. В конце 70-х в Ташкенте я даже получил среди играющих кличку Гусарик ― когда предлагали крупную игру в штосс, я всегда отвечал: «Давай для начала сыграем в гусарика». Поэтому, принимаясь за учебник, я чувствовал моральное право взять на себя ответственность. Кто хочет проэкзаменовать, «проверить технику» ― я готов в любой момент сесть напротив. Однако писать про игру оказалось труднее, чем играть.

«Кто знает игру ― пусть не обучает ей», ― гласит итальянская пословица. [2] Chi sa il gioco non l’insegni (итал.) Когда впервые услышал её, подумал: а, собственно, почему? Что за умник такой итальянский её выдумал? И только потом понял: это не запрет, не нравоучение. Это ― предостережение! Сколько раз потом пришлось его вспомнить! Ни одна работа не давалась мне (не только мне, всей нашей команде, принимавшей участие в создании книги о преферансе) труднее, чем эта. Всё время преследовал какой-то рок! Судите сами.

1. Главу о вероятностях преферанса писал академик Леонид Михайлович Литвин. Это была его давняя мечта ― систематизировать свои математические представления о любимой карточной игре. Он был сильно занят, он знал, что тяжело болен, он очень спешил.

Я забрал у него рукопись в день его отъезда на дачу на майские праздники. С дачи он уже не вернулся ― умер там. Статья «Оптимальные решения…» стала его последней научной работой.

2. Иллюстрации для этой книги обещал дать выдающийся коллекционер игральных карт Александр Семёнович Перельман. У нас с ним было много общих проектов: хотели сделать каталог его фантастической коллекции на CD-ROM, выпустить книжку «Русские писатели за карточным столом»… Мы договаривались начать работать в сентябре. Я позвонил в начале октября ― извиниться, что на месяц выбился из графика, и спросить, когда удобно приехать. Трубку сняла его жена ― Виктория Владимировна. Я попросил Александра Семёновича, но выяснилось, что месяц назад его похоронили. Через неделю я ехал в Питер на 40 дней…