Адам Роджерс - У барной стойки. Алкогольные напитки как наука и как искусство

Фромме считает, что в итоге результаты ее исследований в баре-лаборатории и исследовательской работы с использованием анкет нужно будет сопоставить с результатами генетического анализа и с данными, полученными другими учеными, работающими с медицинской визуализацией (такими, как Митчелл), или с более высокими уровнями алкоголя в крови, чем Фромме может добиться в условиях своей лаборатории. «Я действительно считаю, что ответ можно получить только при помощи совместного использования всех этих разных подходов, которые, как я надеюсь, помогут нам прийти к единому выводу, – говорит она. – Но я занимаюсь этим вот уже тридцать лет, а белых пятен все еще очень много».

Итак, то, что происходит с людьми, когда они выпивают, – даже в случае умеренного, социального пьянства – очень и очень индивидуально, многогранно и зависит от культурных норм и контекстов, а также от конкретных обстоятельств – таких, как обстановка и время суток. Иными словами, ученым остается здесь только пожимать плечами.

В 1983 году репортер Леонард Гросс в своей книге с еще одним замечательным названием «Слишком много – это сколько? Результаты социального пьянства» [435]решил проанализировать совершенно конкретный аспект данной проблемы. Нельзя сказать, что ему удалось исчерпывающе ответить на поставленный в названии вопрос, но он привел презабавный комментарий, который произнес сенатор штата Миссисипи, когда в 1958 году его спросили о его отношении к виски:

Если, говоря «виски», вы подразумеваете дьявольское варево, ядовитое зелье, кровавого монстра, оскверняющего невинность и в буквальном смысле отбирающего хлеб у маленьких детей, если вы говорите о греховном напитке, который сбивает христиан с пути добродетельной и достойной жизни и повергает в пучину отчаяния и унижений, стыда и беспомощности, который лишает людей надежды, – если так, то я, конечно же, всем своим существом протестую против этого зелья.

Но если, говоря «виски», вы имеете в виду вещество, которое питает задушевную беседу, философское вино, напиток, который хорошие друзья пьют, собравшись вместе, – тот, что заставляет их сердца петь, губы улыбаться, а глаза светиться теплым светом; если вы говорите о рождественских поздравлениях, если вы подразумеваете бодрящий напиток, который придает пружинистость походке старца, если вы имеете в виду напиток, который позволяет человеку приумножить свои радость и счастье и забыть – пусть ненадолго – великие трагедии, потери и сожаления своей жизни… Если вы говорите о напитке, от продаж которого в нашу казну текут неисчислимые миллионы долларов, идущие на заботу о наших детях, о наших стариках, о больных, слепых и глухих; которые мы можем потратить на строительство дорог, больниц и школ, – если именно этот волшебный напиток вы имеете в виду, то я целиком и полностью становлюсь на его сторону.

Такова моя позиция. Я от нее не отступлюсь. И не пойду на компромиссы [436].

Здравствуй, утро! Сегодня оно совсем не доброе…

Свет из окна – он такой… светлый. Ради стакана воды вы готовы на убийство, а вот еда, скорее всего, убьет вас. Ваши внутренности воюют друг с другом. Все ближайшие события должны происходить в туалете. А еще вы почему-то не можете вспомнить, как определять время по будильнику с прикроватной тумбочки, хотя вы припоминаете, что раньше эта задача не вызывала больших затруднений.

Вы страдаете как минимум от двух из следующих симптомов: го ловная боль, тревожность, понос, потеря аппетита, озноб, разбитость и тошнота. Вы, скорее всего, обезвожены и чувствуете некоторую заторможенность – вы медленнее соображаете, а ваша координация ухудшена. Что ж, мой друг, сомнений нет – у вас похмелье.

У ученых для этого состояния есть более таинственное название – veisalgia – от греческого слова, означающего «боль» [437]. В Скандинавии его зовут kveis , что в переводе с норвежского значит «беспокойство после невоздержанности». Вполне похоже на правду.

Могло быть и хуже: похмелье бывает настолько тяжелым, что вызывает потерю контроля над сознанием – так называемый синдром Эльпенора, названный так по имени моряка из «Одиссеи». В ночь перед тем, как Одиссей со своими соратниками должен был покинуть остров Цирцеи, Эльпенор напился и заснул на крыше ее дворца. На следующий день, в разгар приготовлений к отплытию, он проснулся и, из-за нарушенной ориентации в пространстве, упал с крыши и умер. Команда корабля не заметила отсутствия Эльпенора и подняла паруса [438]. Позже Одиссей повстречал беднягу в подземном мире, где тот умолял его вернуться на остров и похоронить его тело в безымянной могиле – поскольку очень стыдился всего произошедшего. Возможно, вам это чувство тоже знакомо.