Ирина Потанина - Одесская кухня

Шолом-Алейхем

В 1890 году, после смерти тестя, Шолом-Алейхем перевез семью в Одессу. Почему именно сюда? Возможно, отгадку этого, со свойственной ему самоиронией, автор вложил в уста своих персонажей:

«-Что же вы там будете делать, в Одессе?- спрашивает Шолом и глотает слюну при мысли об одесских жареных утках и доброй вишневке.

-Как что будем делать? Что делают все в Одессе?! Чем занимается Эфроси?! У Эфроси амбары с пшеницей, и у папы будут амбары с пшеницей, - серьезно и уверенно отвечает ему Пинеле. - У Эфроси контора со служащими, и у папы будет контора со служащими. А деньги - деньги будут сами сыпаться в карманы. Шутка ли, Одесса!»

Доставшееся от тестя колоссальное состояние Шолом-Алейхем истратил в Одессе подчистую. Он играл на бирже, горепредпринимательствовал, давал взаймы сомнительным личностям... При этом выпускал журналы на идиш, платил авторам большие гонорары и нанимал учителей для бесплатной еврейской школы.

Так или иначе, но доставшееся от тестя колоссальное состояние Шолом-Алейхем... истратил в Одессе подчистую. Он играл на бирже, горе-предпринимательствовал, давал взаймы сомнительным личностям... При этом выпускал журналы на идиш, платил авторам большие гонорары и нанимал учителей для бесплатной еврейской школы... К счастью, когда наследство жены таки кончилось, у Шолом-Алейхема уже было достаточно громкое литературное имя, позволяющее кормить семью. При этом сама Голдэ имела образование зубного врача и помогала мужу, как могла. Говорят, спустя много лет, когда дети уже выросли и обзавелись собственными женами, Шолом-Алейхем просил их всех иногда приходить под кабинет Голдэ, держась за щеки и изображая зубную боль.

- Пусть все видят, что твои услуги пользуются спросом! - говорил заботливый муж, а Голдэ, у которой с практикой и так все было хорошо, а вот с местом для посетителей - не очень, хваталась за голову.

После погромов 1905 года Шолом-Алейхем понял, что страх за детей сильнее чувства родины. «Будьте мне гуд-бай!» - подобно одному своему персонажу, сказал писатель родной земле и перевез семью за границу. Впрочем, сам он еще неоднократно бывал в городках России, выступал с рассказами и неизменно пользовался громадной популярностью у простого народа, жизнь которого описывал.

При жизни став классиком, Шолом-Алейхем и не думал зазнаваться. А ведь было от чего! За интерес к детской литературе его называли еврейским Марком Твеном. Узнав о том, Марк Твен немедля возразил, сказав, что это он - американский Шолом-Алейхем. Произведения Соломона Наумовича по сей день переводятся с идиш на множество языков и по-прежнему пользуются популярностью у читателей. «Самый цимес!» - говорят о них, рекомендуя друг другу, и почему-то многозначительно подмигивают.

Иными словами, выражение «самый цимес» можно описать как «то, что надо» или даже «самое лучшее». Почему? А потому, что в традициях одесской кухни существует очень вкусное одноименное блюдо. Сладкое, ароматное и неповторимое. Итак - «Сладкий цимес по-одесски».

Вам понадобится (на 6 порций):

4 крупные морковки

2 картофелины

1 луковица

10 штук чернослива без косточек

2-3 столовых ложки мелкого изюма

5 штук кураги

2 столовых ложки меда

2 сантиметра свежего корня имбиря

0,5 чайной ложки молотой корицы

0,5 лимона

2 столовых ложки растительного масла

соль, сахар - по вкусу

Приготовление:

Для начала подготовим ингредиенты. Чернослив и курагу тщательно промоем и нарежем довольно крупными кусочками. Изюм оставим замачиваться хотя бы на полчаса. Имбирь очистим, натрем на мелкой терке и смешаем с соком лимона. Лук почистим, нарежем кубиками и обжарим на подсолнечном масле. Морковь и картофель очистим, порежем и отправим в кипящую воду, заправленную солью и сахаром. Через 10 минут откинем овощи на дуршлаг и оставим остужаться. Теперь сложим в форму для выпечки все подготовленные ингредиенты, приправим корицей, медом, зальем 1 стаканом бульона, оставшегося после варки овощей, и поставим в духовку на полчаса. Готово!

«Я предлагаю вам представить долговязого одесского подростка, лохматого, в изодранных брюках, вечно голодного, в худых башмаках, с черною повязкой на лбу, и утвердиться в той мысли, что это страшилище - я», - вспоминал детство Корней Чуковский.