Джон Голдтвейт - Очищение сердца

В то горное местечко приехали всего лишь несколько сот человек, так что попасть в первую линию на даршане , который Саи Баба давал два раза в день, не составляло труда. На даршане люди часто отдавали Ему записки, заговаривали с Ним, рассказывая о своих заботах и желаниях, или просили об индивидуальной встрече (интервью), которые Он проводил после того, как даршан заканчивался. Многие, особенно индийцы, мечтали прикоснуться к Его стопам в знак преданности, благоговения и уважения. После того как в первый день на меня не обратили никакого внимания, мой друг посоветовал мне написать Ему записку и попросить в ней, чего хочу. Я не хотел так поступать, потому что мне казалось, что это будет отрицанием неких особых отношений, что у нас с Ним сложились. Я не хотел доверяться письмам, мне требовалось непосредственное общение, хотя я и чувствовал, что это отражает мое желание иметь с Ним какую-то «особенную» связь.

В итоге я решился написать Ему, признавая, что Он суровый учитель и выражая Ему благодарность за это. Когда на следующий день я ждал, когда Саи Баба появится, то вдруг понял, что эта записка – лишь другой способ заставить Его признать меня. Мое ложное «я» жаждало одобрения того, что признало Его «суровым учителем». Несмотря ни на что я решил отдать Ему записку, но Он не взял ее. Я понял, что требовал от Него неких вещественных доказательств того, что Он действительно тот, за кого я Его принимаю. И все равно мне хотелось, чтобы Он обращался со мною не так, как с другими, а по-особому, как с «духовно продвинутым». Вместе с этим я понимал, что если бы Он на самом деле так поступил, то не оправдал бы моего мнения о Нем. Мое ложное «я», казалось, было повсюду, и его отражения поступали ко мне из всех уголков. Как я отметил в своем дневнике, это было «многоголовое чудище, проникшее во все мои дела и мысли». Я напоминал себе, что должен просто наблюдать за происходящим, но ясно видел, что избавиться от своих привязанностей будет очень непросто.

Саи Баба продолжал не замечать меня, но я ни на секунду не чувствовал себя отвергнутым, потому что Он постоянно присутствовал в моем внутреннем мире. Внешне Он не выказывал мне никаких знаков внимания и не приглашал на интервью, хотя каждый день несколько избранных оставались с Ним после даршана . На третий день около четырех утра мои мучения оттого, что я не получаю никакого признания, достигли предела. Я был в отчаянии и даже собрался было уезжать. Внезапно я почувствовал специфический аромат вибхути – священного пепла, создаваемого Саи Бабой. Небольшой пакетик с ним лежал примерно в полуметре от меня, и сначала я подумал, что запах исходит от него, но, поднеся его прямо к носу, ничего не почувствовал. Слезы благодарности выступили у меня на глаза, но в ложном «я» стали зарождаться сомнения. Тогда жасминовый аромат появился снова. И опять, из подозрения, я обнюхал свой пакетик с вибхути , но когда почувствовал запах в третий раз, поверил. Я осязаемо ощущал присутствие Саи Бабы, Его заботу и сострадание. Я знал, что Его Любовь всегда со мной – точно так же, как и в Америке. Я почувствовал необыкновенный прилив бодрости и облегчения, и во мне возникла решимость остаться с Ним, несмотря ни на что, на все три недели, как я и планировал. На следующее утро я купил пакетик вибхути и, когда Он проходил мимо, от всего сердца протянул его Ему на ладонях для благословения в знак Его Сострадания и Любви. Он благословил его.

Из Ути Саи Баба поехал в Бриндаван и оставался там два дня. Пока я ожидал даршана , меня охватило сильнейшее чувство Его любящего присутствия в моем сердце, и глубже, чем раньше, я осознал, что Он – это не Его физическая оболочка и Он полностью превосходит реальность этого мира. Нет ни одного места, не заполненного Им. Я понял, что практика, данная мне Бабой, заключается в том, чтобы видеть Его во всех и во всем. Я написал: «Я могу отдать свое эго и получить все, а могу цепляться за него и вести ограниченную жизнь. Похоже, отказаться от эго – небольшая цена за то, что я могу обрести взамен».

На следующий день Он отправился в свой ашрам в Путтапарти. В противоположность Ути там было много тысяч людей. Сначала у меня не было особого желания получить интервью, ведь Он и так постоянно пребывал в моем сердце. Но затем общее стремление к интервью всех уроженцев Запада поглотило меня, и я снова начал мечтать о личной встрече. Со своим соседом по комнате и еще с одним человеком мы образовали группу, потому что, по традиции ашрама , если на интервью вызывают одного из ее членов, остальные могут к нему присоединиться. У меня в голове крутилась куча вопросов, которые я мечтал Ему задать в том случае, если Он вызовет нас.