Коллектив авторов - Правдивые истории о чудесах и надежде

У Джонни был волчий аппетит, и он заглатывал еду, не жуя. Чтобы он не набирал вес (а у него была такая склонность), я выгуливала его вокруг Кентерберийского собора. Жили мы совсем недалеко. Мне нравился живописный сад на территории собора, а иногда я даже тихонько прокрадывалась внутрь с Джонни на руках послушать вечерню. Я прижимала его к груди и наслаждалась чудесным пением – оно производило на меня очень сильное впечатление. Джонни закрывал глаза и тоже слушал. Хор пел громко, и Джонни все слышал и все чувствовал. После службы мы садились на скамейку в прекрасном огороженном саду и ловили последние лучи заходящего солнца. Сад при соборе цвел круглый год.

Мы пытались обеспечить Джонни Регги лучшие условия для жизни, но и наша жизнь с его появлением начала меняться. Я стала смотреть на вещи под другим углом и оценивать их по-новому, замечать то, что раньше ускользало от моего внимания – то же пение хористов или красивые цветы в саду.

Потом Джонни совсем ослеп. Мы выносили его по лестнице в сад и сажали на мягкую траву, а потом ставили у ступенек горшки с цветами, чтобы он не поднялся наверх сам. Постепенно он привык.

Наше второе Рождество с Джонни прошло не так весело, как первое. Он был безразличен ко всему, и сил у него совсем не осталось. Я уже не дразнила его костюмчиком Санта-Клауса. Что бы мы ни делали, как бы его ни угощали – ничто не могло пробудить в нем интерес. В канун Нового года я оставила все приготовления и повела его к ветеринару.

– Стефани, у Джонни нарушена работа печени, – сказал ветеринар. – Но эти таблетки должны помочь.

Я купила таблетки по рецепту и отвезла Джонни Регги домой.

Шли недели, месяцы, а Джонни лучше не становилось.

После поездки в Ливерпуль к родителям Ника мы снова повели его к ветеринару.

Тот осмотрел его.

– Кажется, у него небольшое обезвоживание. Вы не передвигали его миску с водой?

Пока мы гостили у родителей Ника, Джонни забыл, куда поставили его миску, и не видел ее, поэтому и не пил. Я чувствовала себя виноватой, что не заметила этого, и боялась, что моя ошибка дорого обойдется Джонни. Мы взяли его, отдавая себе отчет в том, что он не проживет с нами долго, но теперь мне казалось, что я совершенно не готова попрощаться с ним.

Джонни Регги поставили капельницу, а когда я забрала его на следующий день, он просто преобразился. У него появились силы и снова проснулась жажда жизни. Какое же это было облегчение! Целыми днями Джонни ковылял по саду, жарился на солнышке или разнюхивал что-то по углам. Гулять он не хотел, и я его не заставляла. Мы с Ником были согласны исполнять все его желания.

Одним сентябрьским днем Джонни сел в саду, а встать уже не смог. Я подошла к Нику – тот работал с ноутбуком на улице.

– Видишь?

Ник посмотрел туда же, куда я. А потом произнес срывающимся голосом, пытаясь сдержать подкативший к горлу комок:

– Если и завтра так будет, надо что-то делать.

Я ничего не ответила – лишь кивнула.

– Если он мучается, это несправедливо по отношению к нему, – добавил Ник.

Не знаю, кого он пытался убедить – себя или меня.

На следующий день Ник уехал в суд. В три часа я вынесла Джонни Регги в сад, спустилась по лестнице и посадила его на солнышко. Задние лапы у него тут же обмякли, и он упал. Попытался оттолкнуться и подняться, но лишь вздохнул и лег на том же месте. В тот момент я все поняла.

Я отправила Нику сообщение: «Собаке совсем плохо, нужно везти ее в клинику. Будешь дома к семи?»

Я нервно расхаживала по саду, а Джонни грелся на осеннем солнышке. Почему Ник не звонит? Я взяла телефон и стала посылать Нику мысленные сигналы, чтобы он ответил. Одной мне было не справиться.

Но Ник не отвечал, и я пошла к соседке, Салли. Очутившись у нее перед дверью, я заплакала, и когда она открыла, у меня вырвалось что-то нечленораздельное. Салли присматривала за Джонни Регги в те дни, когда мы с Ником постоянно работали, и очень его любила. Наконец разобрав, что я хочу сказать, она сама заплакала. Взявшись под руку, мы вернулись в наш сад, сели на скамейку, и я взяла Джонни на руки. Тот впервые в жизни не попытался вырваться, а лишь прижался ко мне.

Мы с Салли вместе поплакали, а потом позвонили ветеринару и записались на вечер. Салли пообещала поехать со мной, если Ник так и не ответит. Я поблагодарила ее и сказала, что дам ей знать, когда пора будет ехать. А потом отнесла Джонни Регги на кухню и положила его на лежак. Он не отрывал от меня глаз, а я достала из холодильника пачку сосисок и пожарила их все. Это был последний ужин Джонни, и мне хотелось приготовить его любимое блюдо.