Пол Дю Нойер - Беседы с Маккартни

От юношеских дурачеств в Ливерпуле и Гамбурге до головокружительных излишеств мировых турне Пол и Джон, вероятно, вместе пережили больше, чем может вместить огромная литература о «Битлз». Но Маккартни вспоминает и моменты, когда Леннон был не столь самоуверен.

Например, во время последних гастролей по США репортеры учинили ему допрос с пристрастием в связи со злополучным высказыванием: «Мы популярнее Иисуса». «Ну твою же ж мать, – говорит Пол. – Ну ляпнул Джон лишнего, ну и что? Разве у него нет права совершить ошибку? Он натерпелся страху, и если тебе случалось видеть эти интервью, то Джон там нервничает как… То есть мы же были там , понимаешь? На нас весь Библейский пояс [44]ополчился. Это не смешно. Мы пытались отшучиваться, но было не очень-то забавно».

Я ловлю себя на том – и жаль, что так происходит, но виноваты в этом трагические обстоятельства, – что пытаюсь оправдываться в связи с Джоном. Терпеть не могу это делать, да и никогда не чувствовал надобности, но поскольку его застрелили и он превратился в мученика… Некоторые люди начинают думать, что «Битлз» – это только он и был, дорогуша, больше никого не было. Джордж просто стоял наготове с медиатором и ждал, когда подойдет его соло.

Так вот, это неправда. Джордж сделал много всего, а не просто, блин, сидел и ждал своего соло. И Джон бы вам первый это сказал. Но Джона вознесли на пьедестал, и он теперь как святой.

Нельзя винить людей за то, что они так считают, потому что это была ужасная трагедия. Я не вижу беды в том, что говорю что-то для восстановления справедливости, но не хочется выглядеть, будто я оправдываюсь. Это хреновая позиция: «Нет, я правда тоже что-то делал. Я правда написал многие песни, это не Джон!» Ну да ладно…

Так что для Маккартни это деликатная тема. Его подход к работе также был фактором, различавшим обоих музыкантов, особенно в последние годы жизни Джона, когда они восстановили отношения:

У Джона бывали периоды, когда он отрекался от всех своих достижений. Я помню, он мне позвонил и пожаловался: «Слушай, чувак, нет ничего сложнее, чем отречься от нашей славы. Мы подсели на славу, но нужно о ней забыть». Я спрашиваю: «Эй, объясни, пожалуйста, ты о чем?» Я его выслушал, и прошел где-то год с того времени, он вернулся в музыку, и что он, как известно, сказал? «Этой домохозяйке надо бы устроиться на работу» [45]. То есть он в корне изменил мнение. «Этой домохозяйке нужна работа».

Это и мое мнение. Мне бы хотелось меньше отвлекаться. Хотелось бы иметь больше времени на то, чем я занимаюсь, но как только начинаешь вслушиваться в эту философию, получается, что у тебя слишком много времени…

Пол любит рассказывать историю, касающуюся его хита 1980 г. Coming Up. Пластинка попала Леннону в тот момент, когда он готовился записать альбом Double Fantasy , ставший для него последним:

По всей видимости, Джон услышал ее у себя в Нью-Йорке. Я видел один документальный фильм о Джоне, и там кто-то рассказывал: «Я притащил эту пластинку Пола Джону и поставил ее. Джон вскричал: “Твою мать, этот засранец написал хорошую песню! Я должен вкалывать!”» Мне приятно думать, что я заставил его оторвать задницу от дивана.

Это приятно, потому что мы всё время так подталкивали друг друга. Я слушал какую-то песню и думал: «Надо вкалывать!» – и это здорово. Это часто представляют себе как титаническое соперничество. Но такого не было. Это было дружеское состязание, в котором, собственно, была необходимость. Он что-то сочинял, и я восклицал: «Ни фига себе! Теперь я должен что-то сделать». И у него было так же, поэтому я горжусь этим случаем.

Ирония последних пяти лет жизни Джона, от рождения его сына Шона в 1975 г. до событий 8 декабря 1980 г., в том, что Леннон в большей степени стал семьянином. Он выразил эту позицию на нескольких песнях альбома Double Fantasy и на его продолжении Milk and Honey , выпущенном уже после его смерти. Учитывая имидж Пола как приверженца домашнего уюта, интересно отметить, как перевернулся этот устойчивый стереотип:

Да, это очень мило. Ты правильно говоришь, что существовали стереотипы – это был культивировавшийся имидж. Мы уже говорили о Джоне, о том, что все считали, что он такой суровый, герой рабочего класса. Как тебе известно, он был на самом деле герой среднего класса, из Вултона. Посмотри на его дом – заметишь разницу. Это мы были шпаной, а у него было полное собрание сочинений Уинстона Черчилля; ни у одного нашего знакомого такого не было. И я думаю, он его даже читал.