Пол Дю Нойер - Беседы с Маккартни

Думаю, мы в нее все были влюблены, но она влюбилась в Стюарта, а он как раз единственный в группе никого не мог склеить. Мы все кадрили девчонок, а бедолаге Стю ничего не доставалось, но он раздобыл крутые черные очки и стал косить под Джеймса Дина, и прическа у него была крутая, как у Джеймса Дина, так что она по уши в него втюрилась. И в их тусовке тоже очень хорошо к Стюарту относились. Думаю, что для них сначала шел Стюарт, потом Джон, Джордж, я и наконец Пит Бест. Такой у них был порядок предпочтений. Они нас несколько раз круто сфотографировали.

Одним из этих парней был Юрген [Фольмер], и это как раз его стрижку мы скопировали в качестве битловской. До этого мы зачесывали волосы назад и называли эту прическу «Тони Кертис». Сейчас это так мило звучит: «Отпадный у тебя Тони Кертис!»

Стюарт уходил из группы. Он собирался остаться в Гамбурге, а нам нельзя было без басиста. Он мне одолжил бас-гитару, так что я оставил пианино и снова вышел на первый план. Но я играю на перевернутой гитаре. Я мухлюю как могу. Все время приходится проявлять изобретательность, я ведь должен был играть вещи наоборот. Если гитара сломается, надо бежать к фортепиано, что-то придумывать. Так что, когда Стюарт надумал оставаться, я решил, что, очевидно, на басу теперь буду я. Меня выбрали в басисты или, можно сказать, на меня свалили эту обязанность.

В Гамбурге мы часто заходили в один гитарный магазин, и там была эта басуха [Höfner Violin], довольно дешевая. «Фендера» я позволить себе не мог. Даже тогда «фендеры» стоили в районе ста фунтов. А я мог потратить всего тридцать или около того.

Всегда забавно, когда меня выставляют скупердяем: «Ну конечно, это же так для него характерно». Но дело не в том, что я был жмот, я просто боялся потратиться. Мы с папой всегда с трудом сводили концы с концами. Так что я нашел там эту басуху где-то за тридцать фунтов. И поскольку я левша, мне показалось, что выглядит она не такой стремной, потому что она симметричная. Это выглядело лучше, чем гитара с выемкой, которая у меня смотрела бы не в ту сторону.

Так я к ней и пристрастился, она стала моей основной бас-гитарой. Со временем у меня их появилась еще парочка. Та, на которой я играю сейчас [в 1989 г.], – одна из гитар из последнего турне «Битлз», до того, как я купил «рикенбекер». Больше всего удивило то, что, хотя гитара небольшая и цена не кусалась, у нее великолепный глубокий звук, и я до сих пор очень рад, что регулярно ее использую.

И еще она очень легкая, вот что самое замечательное. Сейчас берешь в руки какую угодно басуху, вот у меня есть пятиструнный «уэл», и по тяжести как будто стул поднимаешь. А на этом маленьком «хёфнере» достаточно струны перетянуть – и вообще его не чувствуешь. Так что можно ходить по сцене, двигаться, и даже манера игры меняется. Играешь гораздо быстрее и очень легко. Я недавно смотрел наш концерт на крыше для фильма «Пусть будет так» и обратил внимание, какой легкой выглядит эта басуха. Мне сразу захотелось к ней вернуться.

Так вот, купил я ее в Гамбурге. И встал на тропу, ведущую к славе.

Основной костяк фанатов битлы приобрели, конечно, в ливерпульском клубе «Кэверн». Этот сырой подвал, служивший складским помещением, изначально оборудовали под выступления джазовых музыкантов, но в 1961 г. он не устоял перед натиском местных гитарных групп в стиле «мерсибит». К несчастью, я был слишком юн, чтобы застать хоть одно из 275 выступлений «Битлз» в этом месте, но я заходил туда в 1973 г., незадолго до того, как его снесли, и дышал этим нездоровым воздухом, пропитанным историей. С тех пор «Кэверн» восстановили в первозданном виде, и в 2006 г., когда я готовил книгу об этом концертном зале, Маккартни послал мне по факсу некоторые размышления о том периоде:

Самое раннее, что я помню, это как мы пытались туда пробиться. Изначально «Кэверн» приглашал выступать только джазовых и блюзовых музыкантов, а на каких-то новоявленных рок-н-ролльщиков типа нас они смотрели косо. Мы приврали относительно нашего репертуара, и это сработало, нас пригласили, и про какую-нибудь Long Tall Sally мы объявляли, что ее написал Блайнд Лемон Джефферсон, а Blue Suede Shoes выдали за легендарное произведение знаменитого блюзмена Ледбелли! Когда владельцы «Кэверн» поняли, что происходит, они стали посылать на сцену записки с жалобами, но было уже слишком поздно – нам удалось проскользнуть.

Мы были столь настойчивы, что в итоге сделались завсегдатаями этого сырого подвальчика. Временами конденсат от пота зрителей, сбившихся в зале, падал с потолка на нашу аппаратуру, так что усилки замыкало и отрубалось электричество. Тогда мы импровизировали, пели а капелла всё, что нам приходило в голову, лишь бы публика подпевала. Со временем мы познакомились со столпами типа Боба Вулера, великого диджея, Пэдди Делейни, легендарного громилы, и Рэя Макфолла, владельца-энтузиаста.