Би Уилсон - Еда. Отправная точка. Какими мы станем в будущем, если не изменим себя в настоящем?

Лечение в семье разворачивает эту динамику на сто восемьдесят градусов. Оно предполагает отсутствие критики в адрес родителей. Никто не утверждает, что семья не несет абсолютно никакой ответственности за нарушение питания ребенка, но вместо осуждения тех или иных людей лучше срочно предложить больному ребенку «лекарство». Чувство вины – разрушительная эмоция, сковывающая действия родителей, от которой они чувствуют безысходность. Суть этого лечения предполагает ответственность родителей за то, чтобы ребенок снова стал есть, поэтому им нужно перестать обвинять себя в случившемся. Только простив себя, они будут готовы с помощью врача взять на себя тяжелый труд и начать кормить ребенка с нуля. Это похоже на то, когда маленького ребенка снова приучают к твердой пище.

Потребности ребенка с расстройством питания напоминают видоизмененную версию упорного труда, через который все проходили, когда только учились есть.

Как и отлучение от груди, «кормление с нуля» – медленный процесс, требует большого терпения. Первое время родитель радуется, когда ребенок может пообедать одной чайной ложкой тыквенного пюре (многие больные анорексией пользуются детскими столовыми приборами). Со временем вы ожидаете от него большего, поэтапно повышая калорийность блюд. Нужно постоянно добавлять новые продукты в питание, как избирательным едокам. Вы отказываетесь давать им блюда с низким содержанием жира. Нельзя пропускать ни одного приема пищи, и ребенку нужно предлагать съесть на один кусочек больше, чем ему хочется. Еду не навязывают, и, соответственно, ребенку запрещено говорить, что ему не нравится есть. Джеймс Лок настаивает, что нельзя учитывать голос ребенка, когда он говорит, что ему не хочется есть, потому что за него говорит болезнь {421}.

Перед тем, как отправить ребенка лечиться домой, родителей научат, как подавать и выбирать еду, которую будет есть ребенок, для чего с ними проведут одну-две «репетиции» обеда.

К тому времени, как семьи обращаются в клиники нарушения питания, они часто говорят, будто бы уже «перепробовали все». Но, скорее всего, ни одну из техник кормления они не смогли последовательно применить, как и родители привередливых едоков.

У многих семей, по словам Джеймса Лока, не было регулярных приемов пищи, они ели, когда приходилось. Целой семье, а не одному пациенту, приходилось заново учиться, как потреблять завтрак, обед и ужин, с перекусами по расписанию. Можно привлекать к участию братьев и сестер, при этом родителей учили не сравнивать то, что едят разные люди за столом. На «репетиции» родителей учат тому, как перестать быть осторожными в отношении питания ребенка: нужно сидеть рядом и убедительно повторять, что необходимо съесть все, что видишь перед собой на тарелке, даже если ребенок отказывается или плачет, или говорит, что ненавидит вас. До начала приема пищи родителям нужно договориться между собой, какой объем пищи ребенок должен съесть и каким будет наказание в случае отказа (никаких компьютерных игр целый день, к примеру). В случае с разведенными родителями Лок рекомендует, что ребенку нужно временно пожить у родителя, который лучше справится с кормлением.

Гэрриэт Браун, сторонница лечения в семье, в своих мемуарах под названием Brave Girl Eating [32], о жизни со своей четырнадцатилетней дочерью Китти, больной анорексией, описывает процесс кормления с нуля {422}. Браун накрывает Китти стол к завтраку, состоящему из тарелки хлопьев с молоком и клубникой. Китти говорит, что не будет это есть и хочет творог. Браун отвечает, что творога нет. Китти жалуется, что хлопья слишком жидкие. Браун делает новую порцию, а затем как можно более спокойно говорит, чтобы Китти «села и начала есть». Вся эта муторная церемония может повторяться по нескольку раз в день, при этом Китти постоянно ноет, что из-за еды она растолстеет, а Браун возражает, что еда – это лекарство, и она должна есть. Браун или ее муж по очереди остаются с ней в течение часа после каждого приема пищи, чтобы она не пошла в туалет и не вызвала рвоту. Китти нужно перекусывать каждые пару часов. Спустя четыре года Китти выздоровела, и родители сочли возможным отправить ее в колледж, возложив на девушку ответственность за собственное питание. Все еще повторяются рецидивы, когда «демон» возвращается за обеденный стол и Китти теряет в весе, но они хотя бы знают, что сделали все, что могли, дабы отрегулировать ее отношение к еде. Что еще важнее, у самой Китти теперь есть подход к питанию, которому она может следовать, когда снова начинает худеть. Еда – это лекарство.