Чарльз Чаплин - Огни рампы. Мир «Огней рампы» (сборник)

Кальверо хотел немедленно отправить ее назад в Южную Африку, но Ева даже слышать об этом не желала. Она умоляла и переубеждала его, прибегая к самым разумным и серьезным доводам, пускала в ход все свое женское обаяние и очарование, чтобы Кальверо передумал и разрешил ей остаться в Англии. И в итоге победила.

Он снял для нее номер в отеле “Адельфи” – с условием, что, если она не найдет работу в течение месяца, ей придется вернуться в Кейптаун. Однако уже через две недели она стала его любовницей. Их роман начался однажды в субботу. Ева позвонила ему и сказала, что, если в воскресенье он свободен, она бы хотела провести вместе с ним день в Хенли-на-Темзе – если, конечно, погода будет хорошая. И день был солнечный, яркий: белые фланелевые костюмы и пестрые зонтики, корзинки с клубникой, ярко-желтыми грушами и крупным синим виноградом, мороженое лимонного и розового цветов, прохладительные напитки в бутылках с длинным горлышком. Весь день звучала музыка – где-то бренчали гитары, слышался плеск яликов и гребных лодок, скользивших по воде.

Вот так Кальверо с Евой провели выходной день. Возвращаясь из Хенли, они остановились поужинать в маленькой гостинице в Стейнсе и там же остались ночевать. Вскоре Кальверо съехал из своих комнат в Белгравии и перебрался в квартиру неподалеку от Оксфорд-стрит, где они с Евой зажили как муж с женой. А через три месяца они поженились.

Некоторое время они жили вместе счастливо. А потом стало происходить нечто такое, что вызвало у Кальверо подозрения. Он заметил, что всякий раз, когда они с Евой бывали где-нибудь в гостях, она всегда уделяла излишнее внимание какому-то одному человеку – непременно привлекательному мужчине. Если же мужчин рядом не было, она ни на кого вообще не смотрела и явно скучала.

Потом, когда они оставались наедине, Кальверо принимался отчитывать ее, но Ева никогда не опровергала его обвинений и не обижалась на них, потому что была по-своему честна, когда чувствовала себя на твердой почве, и мастерски владела ситуацией. Она просто смотрела на Кальверо и улыбалась с каким-то загадочным видом – или невинно, или сладострастно, или еще как-нибудь, в зависимости от настроения. Она глядела на него с веселой улыбкой, как будто не слышала его слов. Прожив с Кальверо полгода в браке, она была в нем уверена: она знала, что он любит ее преданно и страстно, и это вселяло в нее уверенность и ощущение власти, к которой она всегда стремилась в отношениях с мужчиной. Понимала она и природу собственной любви к нему: этой любви отводилось особое место в ее сердце, но она не занимала его целиком. Ее сердце не могло принадлежать одному-единственному мужчине [33]. Глубоко в ее душе таилась червоточина, и кончилось все самым трагическим распутством. Она знала, что ею владеет ненасытное, патологическое сластолюбие, и, к несчастью, сама сознавала свой недуг. Эта болезненная страстность существовала как будто отдельно от нее самой и от ее жизни с Кальверо.

Ее кошачья, интуитивная мудрость подсказывала, что Кальверо все понимает. И она знала, что у него не хватает смелости открыто посмотреть в глаза фактам или поговорить с ней откровенно. Она понимала, что он предпочитает пребывать в неизвестности, не зная точно о ее изменах, потому что он слишком любит ее. На свой лад и она любила его, потому что он олицетворял какую-то нежность, защиту и понимание. Потому-то, когда он кротко упрекал ее, осыпая полуобвинениями, она никогда не перечила ему.

“Ты так мне ничего толком и не объяснила”, – сказал он ей после разговора о том случае, когда он по ошибке вскрыл письмо, адресованное Еве Кальверо. И хотя ничто явным образом не указывало на измену, все равно это письмо вызывало у Кальверо подозрения. Оно было адресовано одной только Еве Кальверо. Содержание же было следующее:

“В четверг будет дневной спектакль, может быть, ты могла бы вырваться. Встретимся в «Критерионе» в половине третьего. Буду ждать там в течение получаса. Э.”

– Кто это – Э.? – спрашивал Кальверо.

– Так, кое-кто из моих друзей.

– Мужчина или женщина?

– Какая разница?

– Значит, ты собиралась встречаться с мужчиной! – говорил он с жаром.

А Ева только изводила его недомолвками и отделывалась какими-то нелепыми отговорками. Он дулся на нее целыми днями, а она пользовалась случаем поступать как ей вздумается. Например, уходила из дома на весь день, не приходила даже к ужину, и супруги все больше отдалялись друг от друга. Кальверо мучил и терзал себя всякими домыслами и фантазиями, а потом происходило примирение, и они снова жили мирно – по крайней мере неделю, пока Ева снова в кого-нибудь не влюблялась.