Чарльз Чаплин - Огни рампы. Мир «Огней рампы» (сборник)

Коломбину хоронят на сельском кладбище, а на могильной плите высекают одно-единственное слово:

КОЛОМБИНА

В кладбищенской тишине сидит одинокий Арлекин и плачет при лунном свете. Вдруг он вскакивает, словно его осенило, и тычет в свою разноцветную одежду: красное означает любовь, желтое – зависть, зеленое – ревность. Потом он показывает на черное: это… смерть! И гневно щелкает пальцами. Он крутится и вертится в зеленоватом ночном свете, а потом волшебной палочкой касается могильного камня. Он сможет! Ему это под силу! Он пробудит магию – и вернет Коломбину к жизни! Он колдует снова и снова – но ничего не происходит. Все его усилия – просто фокусы! Пустые фокусы! Он в отчаянии. Музыка становится громче, и это крещендо как бы говорит, что сама жизнь – тоже всего лишь фокус, волшебный трюк.

Потом, когда музыка стихает, раздаются неземные звуки скрипки, и на сцену влетает Коломбина.

Но перед выходом Терри чуть не произошла трагедия. Панталоне и клоун уже ушли со сцены, оставив там Арлекина, который исполнял свой сольный танец, дававший Терри время переодеться в шифоновую балетную юбку. Она уже вышла из уборной – серебристо-белое ангельское создание с блестевшей в волосах голубой звездой. Подведенные тушью глаза казались раскосыми и преувеличенно огромными, а легкая краснота внутри ноздрей и ярко-алый рот на фоне белой кожи придавали ее лицу странный чарующий вид. Терри прошла к кулисам и стала ждать. Кальверо приблизился к ней.

– Молитесь за меня, – прошептала она, взяв его за руки.

– Бог помогает тем, кто помогает себе сам, – ответил он.

Она медленно высвободила свои руки и повернулась к сцене. Но вдруг снова обернулась – и, схватившись за край кулисы, посмотрела на Кальверо с каким-то выражением муки на лице.

– Я не могу – не могу сдвинуться с места! – крикнула она.

– Что?!

– Мои ноги! Они отнялись!

– Чушь! Все с вашими ногами в порядке. Это просто нервы. Ну же… давайте, походите, – сказал Кальверо и взял ее за локоть.

Но Терри крепко держалась за кулису.

– Нет, нет… Я не могу сдвинуться!

– Послушайте! – хрипло прошептал Кальверо. – Вы что, поддадитесь истерии и погубите себя – и свое здоровье, и свое будущее? Это же чистая истерия! Слышите? А ну марш на сцену!

– Нет, нет, я сейчас упаду! Принесите стул!

С молниеносной быстротой Кальверо сильно ударил ее по лицу. Невольно ее рука дернулась к щеке, на глаза навернулись слезы, от боли она попятилась назад.

– Смотрите! – прошипел он со злостью, показывая на ее ноги. – Видите – никакого паралича нет!

Придя в себя, Терри вылетела на сцену. Кальверо отвернулся. Он с волнением удалился за кулисы и прокрался за задник, прислоненный к стене. Там, в одиночестве, он встал на колени и, глядя куда-то вверх в молитвенной позе, тихонько забормотал: “Кто бы ты ни был, чем бы ты ни был, не дай ей упасть”. Рабочий сцены, оказавшийся рядом, посмотрел на него как на привидение. Кальверо сделал вид, что что-то ищет на полу.

– Я потерял пуговицу, – сказал он.

– Пуговицу?

– Ладно, ерунда, – сказал он, встал и ушел.

Аплодисментов еще не было слышно. Почему не аплодируют? Казалось, прошла целая вечность. Кальверо слышал одну только музыку!.. И никакого дробного топота ног. Ему очень хотелось посмотреть, что там происходит, но он не смел взглянуть! Он ходил позади сцены туда-сюда, как лев в клетке. Все как будто зияло пустотой, все напряженно застыло: стены, декорации, всё. Даже рабочие сцены, выглядывавшие из-за кулис, замерли, как изваяния. Кальверо охватило непреодолимое желание подкрасться на цыпочках к краю кулис и поглядеть, что же там творится.

Увидел он нечто странное и похожее на сон. Терри, сияя в золотом свете, делала пируэты и улыбалась куда-то вдаль. Кальверо отвернулся – ему показалось, что она спотыкается. Но это было просто плие – так она объяснила потом.

Он взобрался по лестнице, ведущей к колосникам. Музыка звучала все громче. Краем глаза он видел, как движутся огни рампы, следуя за фигурой, кружившейся в белом вихре. Но у него не хватило смелости задержать на ней взгляд. Теперь он оказался на колосниках. Миновав железную дверь, он очутился на площадке, где размещались верхние гримерные. В конце коридора находилось другое помещение. Поняв, что туда ему и нужно, Кальверо устремился прямиком туда.

Когда он исчез, из гримерной вышел человек, наполовину загримированный под комика-бродягу, одетый в ярко-малиновый домашний халат, и направился к той двери, за которой скрылся Кальверо. Он уверенно повернул ручку двери, но она оказалась заперта. Тогда он вернулся обратно в гримерную.