Анджей Залуский - Время и музыка Михала Клеофаса Огинского

Портрет Тадеушa Францишка. Художник К. Минтер

Между союзом Англии и Шотландии и когда-то существовавшим союзом Литвы и Польши есть одно различие. В последнем никогда не вставал вопрос о завоевании Литвы. Не было таких сражений, как при Флоддене или Каллодене, ни даже как при Баннокберне, которые могли бы испортить счастливое совместное проживание. Социалисты и националисты в современной Литве обвиняют старую литовскую аристократию в том, что в культурном отношении она была завоевана Польшей, и здесь вновь можно найти параллель в Британском союзе. Шотландские аристократы говорят по-английски, а не по-гаэльски, посылают детей учиться в Итон, а не в академию в Брейдалбейне. Точно так же интересы литовских аристократических семей XVIII века не ограничивались местным уровнем и выходили на уровень объединенного государства. Члены таких семей уже переняли польские обычаи и считали себя поляками.

Так, один из двух сыновей Тадеуша Францишка, Андрей, в основном активно проявлял себя именно в Польше. У него там были имение и «палац», который французы назвали бы «отель», в Варшаве. Сейчас на его месте расположен отель «Европейский». Андрей был дипломатом и в разное время служил посланником в ключевых по своему значению городах: Санкт-Петербурге, Вене, Берлине. Его младший брат Францишек Ксаверий, последний подкоморий Литвы, унаследовал крупные литовские поместья и, являясь одним из упомянутых богатых дядюшек, занимает не столь заметное, но важное место в нашем повествовании. Когда в 1802 году Михал Клеофас без гроша в кармане, лишившись своих двух огромных поместий в перипетиях последнего раздела Речи Посполитой, возвратился из изгнания, старый добрый «дядюшка Франек» позволил ему взять себе желанное имение Залесье, о котором мы еще скажем подробнее. Этим дело не ограничилось, так как после смерти дядюшки в 1814 году Михал Клеофас унаследовал от него и иную собственность, включая Молодечно, краткую славу которому принесло временное пребывание там Наполеона после отступления из Москвы.

Хотя потомки Михала Клеофаса – люди музыкальные, трудно указать первопричину музыкальных склонностей этой семьи, ведь не менее трех Огинских фигурируют в словаре музыки и музыкантов Гроува. Мы хотим обратить внимание на двух из них – это Михал Клеофас и его близкий родственник Михал Казимир (1730–1800). Оба были композиторами и государственными деятелями. Их инициалы одинаковы, и хотя они люди разных поколений, их часто путали даже некоторые авторитетные историки.

Рано потеряв отца, Михал Казимир воспитывался под опекой очень влиятельной семьи Чарторыйских, с которой он в конце концов породнился. Его связи и состояние позволили ему занимать ряд важных постов, наивысшим из которых стал пост великого гетмана (командующего войсками) Литвы. Его можно было бы назвать одним из самых важных граждан Речи Посполитой второй половины XVIII века, хотя, к сожалению, как и у некоторых других, у него были свои негативные стороны, пусть даже очень колоритные. В 1750-х годах он провел несколько лет за границей, на добровольной службе во французской армии, принимал участие в битве при Хастенбеке, затем возвратился в Польшу, чтобы жениться.

Портрет Михала Казимира Огинского. Художник А. Лишевска

Гетман Михал Казимир однажды даже нанес поражение русским войскам во второстепенном по своему значению сражении, но позже этот успех был омрачен тем, что он по оплошности дал возможность ставшему впоследствии знаменитым Суворову напасть на него ночью и разогнать его войско.

Михал Казимир принимал активное участие в решении политических проблем своей эпохи. Одной из его серьезных успешных инициатив было строительство канала (канала Огинского), соединившего речные системы Балтийского и Черного морей. В 80-е годы XVIII века он основал политическое движение (о нем мы скажем позднее), направленное на поддержку союза с Пруссией.

Тем не менее, несмотря па обаяние и общественное признание Михала Казимира, его эксцентричный оптимизм приводил к внезапным спорадическим приливам энтузиазма, результатом которого часто была деятельность, вызывавшая порицание. С большим размахом он потратил лучшую часть огромного состояния на то, что часто имело отношение к музыке. Сам сочинял музыку, играл на скрипке, кларнете и на арфе, причем последний инструмент даже немного усовершенствовал. Во время своего пребывания в Париже в 1750-е годы Михал Казимир покорил немало поклонников как музыкант-любитель. Позднее в своем имении в Слониме он завел собственный оркестр, две оперные труппы, итальянскую и польскую, и театр. «Произведения Мангейма и венской школы исполнялись, как если бы их сочинил сам Михал Казимир» (Польский биографический словарь). Его оперная труппа была лучшей в Речи Посполитой в ту эпоху. Ибо высоко ценивший культуру король ратовал за развитие архитектуры и живописи в Варшаве, а к музыке какого-либо интереса не проявлял.