Стив Фридман - Ешь правильно, беги быстро. Правила жизни сверхмарафонца

Так почему же меня так подвел мой разум? Что я мог сделать лучше?

«Ты не выиграешь этот чертов забег, если будешь валяться мордой в пыли. Давай, Джурка, поднимайся, к чертовой матери!»

Я попробовал подняться, побежать, но чуть опять не упал.

«Давай, Джурка, – повторил Дасти. – Мы просто погуляем. Просто немного погуляем по пустыне».

Мы пошли пешком, а потом Дасти сказал: «Давай пробежим 10 метров. Как на лыжных тренировках. Покатаемся на лыжах». Он сказал это с нарочитым акцентом, передразнивая нашего русского тренера по лыжам, и я не мог не рассмеяться. И сумел проглотить немного воды.

Суини уже был на много миль впереди меня. А я не мог догнать сумасшедшего канадца. Чем я тут вообще занимаюсь? Я, кажется, даже сказал это вслух.

«Ничего, разберемся потихоньку. Шаг за шагом, – ответил Дасти. – Шаг за шагом».

Я уже не думал о том, чтобы кого-то догонять. Или даже о том, чтобы финишировать. Я забыл обо всем, кроме того, что нужно добежать до следующего поворота. Дасти видел, что со мной творится. Он тогда мне сказал, что это не вопрос жизни и смерти и не надо так убиваться.

Шаг за шагом. Поворот за поворотом. Мы пересекли пустынную долину с редкими деревьями Джошуа [21]. В желудке стало получше. Я побежал. Дасти тоже. Я стал набирать скорость. И Комок Пыли покатился тоже: «Ритм и беговая форма, Джурка. Ритм и форма. Давай, вытягивай. Ну, ты же собираешься стать кем-то в этой жизни? Поехали!»

И мы побежали. Мы пробежали 85 миль. Мы бежали через перевалы плато на границе Национального парка «Долина Смерти». Кто-то из команды поддержки сказал, что Ферг обогнал Суини и что ныряльщик выглядит неважно. Дасти и я летели дальше. Мы бежали в темпе 8 минут на милю, потом 7:30, потом опять 7:30. Мне казалось, что я могу бежать вечно.

Если вы занимаетесь спортом и если вам очень повезло, то понимаете, что я имею в виду. «Войти в зону», почувствовать мгновение сатори – резкую, четкую ясность мгновения дзен, которое приходит внезапно, неожиданно, часто – когда тело находится на грани изнеможения. Игроки в американский футбол, раннингбэки, говорят, что в такие моменты время как будто замедляет ход, другие игроки двигаются по-мультяшному нелепо в то мгновение, когда раннингбэк пулей летит между них к нужной зоне. Баскетболисты рассказывают о том, что в момент прицельного броска корзина кажется более широкой. Бегуны – о чувстве растворения в окружающем их мире и ощущении знания каждой травинки на обочине трассы. У меня, когда сильно везло, появлялось ощущение невероятной легкости. Оно приходило, когда жар гонки, давление ожидания победы, боль – все доходило до невыносимого уровня. И тогда что-то внутри щелкало, я начинал ощущать, что есть еще часть меня, которая выше этой боли.

Сатори можно пытаться поймать специально, но его невозможно удержать. Спустя несколько мгновений после ощущения бесконечного блаженства я начинаю чувствовать боль в коленях, хочется в туалет или я начинаю размышлять, как дела у соперника. Я не могу остановить эти желания или мысли, но знаю, что они неважны. А важно ощущение легкости и самозабвения. Для того чтобы обрести его, есть много способов, например молитва или медитация. Мой способ – прохождение через сверхусилие, когда мой организм и ум начинают бить тревогу. Но у меня есть знакомые, которые получают тот же результат на пятимильной легкой пробежке или в процессе вдумчивого пережевывания морковки. Да и у меня самого что-то подобное получалось. Но в сверхмарафоне это ощущение практически гарантировано.

Где-то в половине первого ночи я стал терять ощущение полета. А где же Майк? Мы с Дасти услышали его в час ночи в пустыне среди деревьев Джошуа. Майк стонал и шумно дышал. Его ледяной жилет расплавился и висел на нем десятикилограммовой гирей. Для ледяного шлема было слишком холодно. Майк еле тащился. У него была гипонатриемия, возникающая при употреблении большего количества воды, чем могут переработать почки. Майк спотыкался, его лицо было опухшим.

Я заметил выражение лица Майка, когда мы его обгоняли. По его состоянию сложно было представить, как он вообще мог держаться на ногах, не то что двигаться. Я тогда сильно зауважал Майка. И к самому состязанию в ту ночь тоже стал относиться с особым уважением.

На 90-й миле мы обогнали Ферга, а еще через полмили он обогнал нас.

– Извини, Скотт, – сказал он, – я должен это сделать ради своих в Канаде.

Я на этой отметке сверхмарафонской дистанции уже давно не соревновался с кем-либо, еще со времен борьбы с Беном Хайяном и Томми Нельсоном на Angeles Crest. С тех пор и в течение пяти лет после 80-й мили я мог считать себя победителем. Но – не в этот раз. Я добавил Ферга Хокка в список уважаемых мною людей.