Стив Фридман - Ешь правильно, беги быстро. Правила жизни сверхмарафонца

Может, если другие бегуны заметят мою уверенность, у них самих ее начнет не хватать. По крайней мере я рассчитывал на это. Но все получилось совсем по-другому.

Когда за день до старта мы с Яном пришли на традиционный сбор участников, все вокруг только и говорили о предстоящей шестой победе Твитмайера и о том, что она неизбежна. Когда Ян попросил у одного из организаторов рекордную разбивку времени по милям (этот рекорд установил Майк Мортон в 1997 году), люди резко обернулись, и лишь Твитмайер только бровью повел.

Я его понял так: «Кто такой этот Ян? И что за длинный лысый парень с ним? Из Миннесоты? Этот забег для горных бегунов. Что они тут вообще делают?»

Ян получил свои цифры по милям и записал у себя на правой руке (он левша) – время Мортона на каждой из пятнадцати станций помощи. Я тоже записал, только на левой руке. Это был график, по которому мне предстояло бежать на новый рекорд Western States.

На старте в долине Скво до моего слуха донеслись комментарии типа «Равнинник», «Был вторым на Angeles Crest и думает, ему тут место?», даже, как мне показалось: «Миннесотский “Воя…”, как там дальше?»

Пятнадцати лет жизни как не бывало. Я вдруг опять почувствовал себя подростком.

«Эй, Задохлик!»

«Раз надо – значит надо».

«Я не хочу, чтобы ты тут жил!»

Когда прозвучал выстрел стартового пистолета, я издал какой-то первобытный, утробный дикий крик – он вырвался у меня изнутри. Люди, может быть, подумали, что мне просто очень нравится бегать, и, в общем, были правы. Но на деле этот крик знаменовал, как высоко было мое напряжение и что я наконец соревнуюсь в самом легендарном забеге в США. Я тренировался изо всех сил. И только теперь мог узнать, достаточно ли было этих тренировок. В состоянии ли я соревноваться с лучшими бегунами, или «горцы» отправят меня зализывать раны обратно на равнины? Первую милю я лидировал, после десятой тоже. Я был на первом месте после двадцати, тридцати миль, потом – после сорока. Я бежал через заснеженные поля и хвойные леса, по широким каньонам, пыльным горным перевалам, пропеченным солнцем, сквозь облака сладкого запаха цветущей толокнянки, вдыхая воздух настолько жаркий, что он свистел в носу; облачка красной пыли вздымались из-под ног при каждом шаге, каждом редком дуновении ветерка.

Добровольцы на станциях помощи говорили друг другу не совсем то, что я ожидал. Не «О, этот парень из Миннесоты сегодня всем покажет» или «Кажется, мы его недооценили».

Все было иначе.

«Он слишком быстро идет, он “наткнется на стену” в любой момент».

«Глупая ошибка новичка».

«Он “отвалится” после 50-й мили».

«Твитмайер его раскатает, Твитмайер его скоро догонит».

«Он скоро поймет, что Сьерра-Невада не Миннесота».

«Да у него лучшее время марафона всего 2 часа 38 минут. Чего он вообще стоит?»

Кедры и заснеженные вершины гор поднимались надо мной, каменистые провалы каньонов открывали свой зев внизу. Вокруг было море подсолнухов. Стоял полдень, было как минимум сорок градусов. Я вел гонку, а голова была полна вопросов.

Почему люди так и не поняли, что я много тренировался и действительно хочу выиграть?

Почему мама болеет? Почему отец вышвырнул меня из дома? Почему никто, даже я сам, поначалу не думал, что смогу «сделать» Дасти, – до тех пор, пока не «сделал» его в реальности? Я мог продолжать спрашивать и спрашивать себя, но это не имело никакого значения. Я продолжал размышлять. О том, как пища отражается на моем беге, о том, как я бегаю, и даже о том, как в пище отражается людская жизнь вообще.

К двум часам дня я выбежал из каньонов на “прохладу” (плюс 35 градусов), к подножию гор, все еще полный сил и все еще с вопросами «Почему?» в голове. Они невероятным образом привели меня к тому, что я больше всего люблю в жизни, – к чувству движения, единения с землей, чувству присутствия здесь и сейчас, без забот, без давления от ожиданий других людей, без разочарований и волнений. Вопросы «Почему?» дали мне и ответ на них. Думаю, отец не подозревал, что его «Надо – значит надо» станет для меня мудростью, познанной через тяжелый труд.

«А вот и равнинник, – сказал кто-то на пункте помощи «Мичиган Блафф» (Michigan Bluff) на 55-й миле, достаточно громко, чтобы я услышал. – Он первый, но это ненадолго. Он слишком быстро рванул, сорвется, сейчас Твитмайер подбежит. Парню конец».

Слова сомнения, высказанные вслух, были шепотом по сравнению с голосами, звучавшими у меня в голове.

«Может, ты слишком мало тренировался?»