Шинзен Янг - Естественное избавление от боли. Как облегчить и растворить физическую боль с помощью практики медитации

После завершения тех ста дней тренировки я остался в Японии ещё на два года. Я продолжал обучение в традиции Шингон на горе Коя и посещал дзэнские ретриты в Киото, древней столице Японии. На одном из дзэнских ретритов я встретил человека, который радикально изменил направление всей моей жизни. Ретрит должен был вот-вот начаться, и я уже сидел в зале для медитаций, когда заметил ещё одного иностранца – и не просто иностранца, а католического священника! Когда он вошёл в зал, я подумал: «Как странно, католический священник на дзэнском ретрите. Разумеется, он совершенно не в курсе, что его здесь ждёт!» Но затем этот человек сел в идеальную позу лотоса и быстро погрузился в очевидно глубокое состояние медитации. Он выглядел, как дзэнский монах с солидным стажем.

Во время одного из перерывов я подошёл к нему и представился. Этим человеком, пробудившим моё любопытство, оказался отец Уильям Джонсон, христианский миссионер из Ирландии, который действительно практиковал медитацию дзэн уже несколько десятилетий.

Я вырос в еврейской семье и мало что знал о католицизме. Мы с отцом Биллом стали хорошими друзьями, и благодаря ему я осознал удивительную вещь: до встречи с ним я полагал, что особые состояния сознания, которые я переживал в буддийской медитации, были исключительно буддийским феноменом. Через диалоги с отцом Биллом я осознал, что буддийская медитация является лишь одним представителем широкого универсального опыта, который можно найти как во всех религиях, так и в светском нерелигиозном контексте. Это осознание позволило поместить мой буддийский опыт в гораздо более широкую и универсальную перспективу.

Я стал с жадностью изучать опыт мистиков и практиков медитации в христианской, исламской, даосской, индуистской и иудейской традициях. Меня пленили работы святой Терезы Авильской, Джалаладдина Руми, средневековый христианский текст «Облако незнания», Ицхак Лурия, Томас Мертон и многие другие. В частности, я был приятно удивлён тем фактом, что хотя медитация и не является настолько центральной темой в иудаизме, как в буддизме, еврейская традиция медитации всё же существует, и для неё в иврите был разработан целый технический вокабуляр, описывающий тот же опыт, что я получал, следуя буддийской практике!

С того времени я стал рассматривать состояния медитации не как некую «буддийскую штуку», но как универсальный человеческий опыт. Незадолго до отъезда из Японии я в последний раз встретился с отцом Джонстоном. Он только что прочитал статью об учёных, которые исследовали медитативные состояния сознания, и был этим очень вдохновлён. Отец Джонстон принадлежал к ордену иезуитов, которые исторически были связаны с интеллектуальной элитой католической Европы (традиция, продолжающаяся и по сей день). Его, как и меня, невероятно привлекала идея о том, что западная наука сможет подтвердить опыт буддистов и христиан.

Я подумал тогда: «Если я возвращаюсь в западный мир, где зародилась современная наука, возможно, мне следует использовать это как возможность получше в ней разобраться». Вскоре после моего возвращения в Соединенные Штаты я посетил ретрит в Международном центре буддийской медитации в Лос-Анджелесе с доктором Тхить Тхиен Аном – вьетнамским монахом, с которым я был знаком ещё до Японии. Я спросил его, не знает ли он что-либо об учёных, изучающих медитацию. Поскольку доктор Тхить Тхиен Ан сам был интеллектуалом и преподавателем, я подумал, что его может интересовать эта тема. И, к моему удивлению, он не только знал об этих исследованиях, но и сообщил мне, что трое наиболее известных исследователей в этой области присутствовали на этом самом ретрите. Вот так счастливая случайность!

Мы познакомились с этими учёными после окончания ретрита, и так произошёл новый важный поворот в моей жизни. В истории так часто случалось, что две сферы знания, развивающиеся независимо друг от друга, в какой-то момент находят общую основу и начинают заниматься «перекрёстным опылением», рождая совершенно новое направление человеческого знания. Сильно обобщая, можно сказать, что два наиболее выдающихся открытия в человеческой истории – это объективные, «внешние» науки Запада и субъективные, «внутренние» науки Востока. «Какое удивительное и волшебное

дитя может родиться от их взаимного обогащения», – мечтал я. Возможно, из этого соединения Востока и Запада может возникнуть совершенно новое направление в понимании человека и совершенно новая технология развития человека.