Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. О себе

Божественное может ставить преграды, но Его преграды можно преодолеть, если оставаться в Нем. Так была преодолена даже моя неулыбчивость, которую более двадцати лет назад Невинсон отмечал с ужасом: «Ауробиндо Гхош – самый опасный человек в Индии, он никогда не улыбается». Тут следовало бы добавить: «Но всегда шутит», – но он ничего не знал про мои шутки, так как с ним я был только серьезен, или я, вероятно, шутил тогда вообще мало. Тем не менее, если можно было преодолеть это – мою неулыбчивость, то тогда можно преодолеть и всё остальное.

Вопрос: Верховный Разум кажется таким далеким от нас, а ваши гималайские суровость и величие потрясают, заставляя трепетать сердце!

Ответ: Что за чушь! Я – великий и суровый, неумолимый и беспощадный! Когда я слышу подобное, то впадаю в не-ауробиндовское отчаяние. Где ваш здравый смысл? Чтобы достичь Верховного Разума, вовсе не обязательно расставаться с этим простым, но полезным качеством. Кстати сказать, здравый смысл – это отнюдь не логика (которая менее всего на свете походит на здравый смысл), а лишь умение видеть вещи такими, какие они есть, не преувеличивая и не умаляя их, без диких фантазий и без приводящих в отчаяние «не знаю, почему и зачем».

Что касается Божественного блаженства, то, скажем, удар по голове или ногам или по еще какой-то части тела может восприниматься как физическая ананда боли, или боль вместе с анандой, или чисто физическая Ананда – так как я сам часто, в основном вынужденно, ставил такие эксперименты и выходил из них с честью. Кстати, я начал это понимать еще в алипорской тюрьме, когда меня в камере искусали какие-то очень красные и очень воинственные муравьи и я тогда к своему удивлению обнаружил, что боль и удовольствие это лишь условная реакция на ощущение. Но я не жду того же от других. И допускаю, что у каждого есть свои пределы.

Что касается молитвы, то здесь нет и не может быть жестких правил. На одни молитвы ответ приходит, на другие нет. Пример? Старшая дочь моего Мешо – К. К. Митры, редактора «Санджибани», человека далекого от романтики, метафизики и всего оккультного и даже не обладающего сильным воображением, – заболела, и врачи отказались от нее, когда исчерпали все известные им средства и когда ей не помогло ни одно лекарство. Тогда отец сказал: «Теперь остался один Бог, давайте молиться». Он стал молиться, и с того момента девушка начала выздоравливать, тифозная горячка со всеми ее симптомами отступили, и смерть тоже. Я знаю много подобных примеров. Ну и что? Вы можете спросить, почему же ответ приходит не на все молитвы? Но с какой стати он должен приходить? Молитва не автомат – брось в щелку молитву и получишь то, о чем попросил. Кроме того, не забывайте, что люди одновременно направляют к Господу Богу слишком противоречивые просьбы, и если бы Он попытался исполнить их все разом, то оказался бы в очень затруднительном положении – не выйдет.

Можно было бы принять возражения Х. по поводу Милости, если бы набожность имела значение, но в духовной сфере она его не имеет. Набожность стремится к тому, чтобы вывести формулу, и выхолащивает всё, не только Милость. Даже «Пробудись, восстань, восстань» [299]ведет либо к разбуханию самомнения, либо к формуле – чего никак не избежать, когда Мистер Обыкновенный Человек начинает по-свойски управляться с божественными вещами. У меня было примерно такое же резкое неприятие гуругири , но, как видите, по иронии всего хода вещей или, скорее, следуя скрытой за внешней стороной вещей истине, мне самому пришлось стать гуру и проповедовать Гуруваду. Значит, Судьба.

У меня нет особенного стремления к идеалу Шивы, хотя некоторые качества характера Шивы должны обязательно присутствовать. У меня никогда не было ни малейшей склонности к отвержению силы денег, как не было и пристрастия к ним. Необходимо подняться выше этих вещей; но именно когда поднимешься над ними, становится легче подчинить их себе.

Зависит от того, что понимать под аскетизмом. Я не испытываю желаний, но внешне я веду жизнь не аскета, а затворника. По Гите тьяга (tyāga) , внутренняя свобода от желаний и привязанностей, и есть истинный аскетизм.

Бедность никогда меня не пугала и не входила в число моих мотиваций. Вы, по-видимому, забыли, что никто меня не принуждал оставить спокойное и «приличное» место в Бароде, а также место главы Национального колледжа с доходом в 150 рупий и остаться без средств к существованию. Я не мог бы так поступить, если бы деньги входили в число моих жизненных мотиваций.