Роузи Кукла - Разочарование разбуженной девочки

— Уйди, отстань! — А вместо этого.

— Еще, еще, прошу тебя! Сделай еще раз так!

Не управляю собой. Справиться не могу. Отказаться от этих касаний не могу. Жду их и если не получаю, еложу попкой, ищу ее язычок. Потом она ко мне как припала и глубоко так, язычок свой, жало любовное завела. Тронула там у меня, чувствую, что она лезет ко мне в самую дверцу, закрытую. Ту, самую, девичью, невинность, которой, свою прикрываю. Взвыла я. Не человеческим криком, как закричу.

— Нет! Не надо!

А у самой внутри голос похоти кричит. Давай! Отдавайся! Пора!

Я видно так разошлась, что она уже отрывается и громко так, страстно говорит.

— Сейчас, милая, потерпи! Я сейчас, еще немножечко там и ты кончишь!

Она опять там и трогает и сосет и еще, что-то такое, что я уже ели сдерживаю себя. Я вся жду этого, того самого момента. Весь мир исчезает, все эти океаны, лодочки. Я жду только ее мою неопытную, маленькую лодочку, которую опытными касаниями подправляют и ведут ее к тому моменту, когда случиться он, такой желанный, такой нестерпимый миг. Все, еще немного и …

Ты, представляешь? Я так ждала этого, что чуть не пропускаю свое, наше спасение!

Вдруг гул, да такой, что все вокруг начинает вибрировать и дрожать. Затем очень быстро, этот гул налетает и большая тень, проносится низко и с шумом, даже с грохотом надо мной и ей. Не знаю, что они видели, что думали. Но мы с ней, как обезумевшие вскакиваем, чуть ли не вываливаясь и продавливая пол, нашей лодочки, пытаемся не упасть на волне и, придерживая, друг, дружку машем рукой самолету, который широкой и низкой дугой чертит небо, почти у самого горизонта. А потом, превратившись в точку, вдруг начинает расти, прямо на наших глазах. А затем со страшным ревом и грохотом так низко проносится над нами, что мы приседаем в испуге.

Отлетает быстро, но мы видим, как он, удаляясь, качает по сторонам, крыльями.

Все! Мы спасены! Обхватив, друг, дружку, валимся на дно лодки и безумствуем в поцелуях.

Примерно через три часа на горизонте, который мы без устали и сменяя, друг, дружку, обшаривали глазами, все это время, замечаем белой пятнышко. Это пятнышко, сначала, то появляется, то исчезает на волнах. Примерно, через полчаса, это пятнышко уже различимо, как парус. Теперь наша очередь. Ингрид хватает фальшфейер и зажигает его рывком. Я ее придерживаю, а она, раскачиваясь на волнах и рискуя упасть, стоит вытянувшись голой стрункой, с ним, на вытянутой вверх руке и сигналит. Он догорает и с шипением пляшет несколько секунд на воде, озаряя все вокруг ярким оранжевым светом. Мы смотрим на его агонию, как завороженные и опять же, чуть не пропускаем ракету, что горящей и красной дугой уходит в небо, с яхты, в нашу сторону.

Теперь только мы понимаем окончательно, что нас спасут. Ждем и мучительно долго ждем приближения паруса. Каково же было наше удивление, когда мы, сначала обознавшись, на ярко-оранжевый парус в носу, принимаем яхту за чужую. А потом, вдруг взрываемся радостными воплем восторга, когда видим, как эта огромная яхта, плавно поворачивает рядом и ложится в дрейф. На ее корме название, такое родное «Лимит».

— Матка Бозка! Роджиес, родзийковач Бога! — Это, что-то того, «Матерь, божья! Ну, слава, Богу»!

Слышим знакомый и такой родной голос Марека.

Ну, а что потом. Потом встреча. Поцелуи и мы в мертвецком сне валимся спать. Но все, только после того, как, вдвоем, выпиваем, ведро воды, не отрываясь. И Марек, обливает нас, уже спящих, прохладной и пресной водой, а потом тащит голых, в каюту. Я уже засыпаю, как слышу нашего капитана, который что-то такое говорит на английском, а потом благодарит. И это, сенк, ю, сенк, ю. Сенк ю, вери матч! Так и застревает в моей голове.

Просыпаюсь внезапно. Что это, что за низкий потолок. Я где? Неужели уже в… Потом чувствую, что меня, вместе с моим страхом, плавно проваливает вниз, а затем, облегая тяжестью тела, приятно придавливает спиной к постели.

Я просто взрываюсь радостной мыслью того, что я все еще тут, на яхте. Я живу, я плыву!

Плыву, в блаженстве осознания самого факта, продолжения жизни. Следом проваливаюсь, от счастливого безвременья, моей новой жизни и тяжелого сна.

На вторые сутки я просыпаюсь от мягкого тепла, которое окутывает меня и будит, залежалыми, без движений, мышцами. Мы, все так же, на яхте и она спокойно переваливаясь и раскачиваясь, на легких волнах, движется. Я это начинаю понимать, по скользящим ударам волны, по шуму их за бортом. Голова тяжелая. Мне очень хочется пить. Себе говорю с усмешкой. Что? Еще не напилась?