Ядвига Тобольская - Арзу

– Не надо, пожалуйста, – простонала она, захлебываясь слезами унижения и не имея возможности их вытереть.

– Здесь я решаю, что надо, а что не надо, – его голос стал хриплым, – расслабься!

Она хотела, она очень старалась расслабиться!

Его палец медленно пробирался все глубже и глубже, расширяя отчаянно сопротивляющуюся плоть. Девочка молчала, видимо, смирившись. Выпуклые ягодицы розовели отпечатками его ладоней. Когда Фатих начал движения туда и обратно, она застонала, всхлипывая, и это был явно не стон боли. Тогда он просунул другую руку спереди, между ней и стеной.

Ника ощутила мягкие прикосновения у себя в паху, но почему-то уже не испытывала ни стыда, ни унижения. Властные пальцы Господина раздвинули ее нежные губки. Непонятная волна в животе опустилась вниз и начала собираться в одной точке, заглушая боль в сосках и ягодицах. Теперь точно Арзу, а не Ника, сосредоточенно следила за ней. В следующую секунду Фатих нажал пальцем прямо в точку концентрации этой волны, и она мощной лавиной выплеснулась наружу.

Ее крик, переходящий в хрип, отразившись от стен, наполнил зал гулом. Язычки пламени заплясали в лампах, ломая пространство и отбрасывая причудливые тени.

Еще несколько мгновений Фатих не вынимал палец из заветного отверстия сзади, с наслаждением чувствуя, как уже неконтролируемые девочкой спазмы часто-часто сжимают его. Ее тело свело судорогой. Все! Больше он не мог на это смотреть, да и не хотел!

Ремни на руках и ногах затянулись туго, пришлось с ними повозиться чуть дольше, чем он рассчитывал. Наконец освобожденная во всех смыслах Арзу рухнула на колени прямо к его ногам. Султан потянул ее за пушистый хвост, она безвольно запрокинула голову: лицо залито слезами, глаза широко открыты, блуждающий полубезумный взгляд. «Не может быть, – подумал он, – с девочками так не бывает…» Мысль запуталась, а потом и вовсе все мысли исчезли.

– Открой рот.

Она безропотно повиновалась.

И он наконец сделал это. Внушительных размеров изнывающий член скользнул по розовому языку в самое горло. Он продолжал держать девушку за волосы, сильно отклоняя ее голову назад.

– Укусишь – убью, – все, что он успел прохрипеть.

Она поперхнулась, глаза вылезли из орбит, чуть сомкнула губы. Свободной рукой Фатих гладил ее шею от подбородка вниз, предотвращая рвотный рефлекс, и уже не мог остановиться. Тугая струя семени ударила слишком сильно для такой неопытной девочки.

– Глотай, детка, глотай, – почти нежно прошептал он, слегка сжав ее горло.

Арзу, сделав несколько глотков, издала булькающий хрип и потеряла сознание.

Сквозь опущенные ресницы в глаза пробивался свет: за высокими окнами давно начался день. Ника подумала, что проспала, ведь овечкам пора на пастбище. И почему мама не разбудила ее? Девушка сладко потянулась и внезапно почувствовала ноющую боль во всем теле. Резко открыла глаза: она лежала на ковре в большом зале, прямо перед ней высилось ложе султана.

Воспоминания о минувшей ночи разом обрушились на нее, она порывисто села, но сразу же задохнулась от боли в горле и упала обратно на ковер. Опасливо поднесла руки к шее и, ощупав ее, застыла от ужаса: на нее был надет кожаный ошейник! От ошейника тянулась железная цепь куда-то к ложу султана. Эта цепь и не давала ей подняться. Ника обвела взглядом свое тело, насколько это было возможно: на руках и ногах виднелись розовые следы от ремней, на животе ссадина от шершавой стены, на одной груди небольшой синяк, а соски слегка побагровели; что-то, засохшее на щеке, сильно стягивало кожу.

Девушка поняла, что она, совершенно голая, провела ночь на полу у ложа султана, на цепи, как дворовая собака, и даже не могла вспомнить части этой ночи! «Ну что ж, Арзу, добро пожаловать в новую жизнь!» – горько подумала она и заплакала от унижения и жалости к себе.

Однако слезы не изменили ситуации, очень хотелось пить, а организм потребовал отправления естественных надобностей. Девушка осторожно поднялась на четвереньки, проползла к ложу по направлению натянутой цепи, теперь у нее получилось сесть – встать на ноги цепь не позволяла. Ника огляделась: Фатиха не было. Впрочем, никого не было: посреди огромной спальни она была совершенно одна. На серебряном столике по-прежнему лежали фрукты и стоял кувшин с вином, но достаточно далеко, чтобы цепь дала возможность до него добраться. Ей удалось дотянуться пальцами только до кисти винограда, свисающей из красивой вазы, и она положила несколько ягод в рот. Жажда ненадолго отступила.