Ядвига Тобольская - Арзу

Никогда грозный Фатих не входил ни в одну из своих женщин так осторожно и бережно, как сейчас! Аккуратно раздвинув твердой головкой влажные губы, он медленно, с остановками, продвигался вглубь ее тела, стараясь не поранить нежные трепещущие лепестки плоти. Было тесно, очень тесно и чуть-чуть больно, молодые мышцы Арзу с силой сжимали его член, не пуская дальше, и он, закусив до крови губу, стонал от этой сладкой боли. На лбу и губах Арзу выступили капельки пота, султан понял, что пора прекращать эту взаимную пытку. Слегка подавшись назад, он сделал резкое движение вперед. Тело Арзу под ним на секунду превратилось в дугу и зазвенело, как струна.

Ее низкий гортанный крик прорезал тишину спальни. Острая боль на мгновение пронзила живот Арзу и сразу же отступила, внутри разливалось приятное тепло, и что-то теплое потекло по бедрам. «Кровь, – догадалась Арзу, – из меня течет кровь. Он что-то разорвал внутри меня». Бедная девочка имела весьма смутное представление о дефлорации.

Фатих замер, давая ей возможность свыкнуться с новым ощущением, затем возобновил движения, постепенно ускоряя темп. Арзу безвольно распласталась под ним и лишь часто дышала в такт толчкам, видимо, потратив на расставание с девственностью последние силы. Крупные капли пота покрывали ее шею и плечи, собирались в ручейки и, стекая по ложбинке на груди, образовывали маленькое озерко в углублении пупка.

Теперь стало заметно легче, и можно было сосредоточиться на собственном теле; Фатих сознательно ослабил контроль над процессом. Сильными ударами он до упора вгонял свой большой член в податливое кровоточащее лоно, с упоением растягивая его, всей сущностью впитывая нарастающее напряжение. Приближаясь к пику наслаждения, султан почти непроизвольно нажал на твердый, явственно проступивший, возбужденный бугорок Арзу. Мощный оргазм бурной лавиной одновременно сотряс их обоих. Фатих умирал в ней – то ли от сладких звуков, издаваемых его Сиреной, то ли от беспрерывных волнообразных сокращений, выдаивающих без остатка его семя, и безумно хотел, чтобы эта маленькая смерть длилась вечно.

Наконец, выжатый до последней капли, султан покинул драгоценное лоно и обессиленно рухнул на спину, пытаясь усмирить рвущееся из груди сердце. Закрыв глаза и широко раскинув руки, он постепенно возвращался в реальность и к своим размышлениям.

Следовало признать, что его новая греческая Победа оказалась большой редкостью. И она просила научить ее тому, что уже умела! Вероятно, сама свободная островная природа наградила ее уникальным даром особой женской сверхвысокой чувственности. Фатих перебирал в памяти своих женщин и не мог припомнить ничего подобного. Может быть, от страха перед ним или от внутренней скованности и отсутствия собственных желаний они обычно долго приближались к оргазму, иногда для этого требовались месяцы, а то и годы, или рождение ребенка. О том, чтобы достичь его в первое соитие во время потери девственности, и думать было невозможно. Наверное, и обращение с ними самого султана не способствовало этому: он никогда особо не заострял внимания на ощущениях женщин, видя в них лишь источник своего удовольствия и сосуд для вынашивания наследников.

Сейчас он понимал, как ошибался. Душевное наслаждение, испытанное им от того, как поет тело женщины от одного прикосновения его пальца, дополняло и многократно усиливало физическое. Он снова и снова хотел это чудо, эту девочку-богиню, эту девочку-женщину, повергшую его, сама того не ведая, в пучину неземной страсти.

Повернувшись на бок, он взглянул на Арзу. О, что это было за зрелище! Его распятая цепями богиня мирно спала в кожаном ошейнике, опутанном влажными от пота, растрепавшимися золотистыми локонами. Медленно вытекающее из нее семя смешивалось на бедрах с алой кровью, окрашивая их в нежно-розовый цвет.

«Она будет болеть неделю, ублюдок, – подумал султан, – и ты не сможешь, слышишь, прикоснуться к ней целую неделю». Он тихо поднялся и аккуратно, стараясь не разбудить свое чудо, отстегнул цепи, снял кожаные браслеты и ошейник. Арзу не пошевелилась, лишь слабо улыбнулась во сне. Фатих нежно убрал прилипший локон со лба девушки и, еле сдерживая чувства, накрыл ее тонким покрывалом. О том, чтобы заснуть с ней рядом, нечего было и думать.

С глубоким вздохом сожаления султан накинул халат, в задумчивости прошелся по спальне, затем решительно направился к дверям и отдал несколько распоряжений слуге, дежурившему у входа. Вернулся обратно, присел на край ложа. Спящая девочка просто притягивала к себе взгляд. Фатих помотал головой, стряхивая наваждение, налил и выпил немного вина, нехотя разжевал виноградину. Случайно заметил большой охотничий нож, так и валяющийся на ковре, вспомнил напуганную до полусмерти Арзу и усмехнулся. Сейчас он мог бы легко зарезать этим ножом несколько десятков человек, если б только они посмели нарушить ее сон.