Гелла Верона - Главный герой блокбастера

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – вздохнул Дерек, – то есть, Центурион, – и встал с кресла, подойдя к окну. Алефу стоило немалых усилий подойти к нему и встать сзади, как того требовал сценарий.

– Останься… – выдохнул он и сжал кулаки. Сейчас… Вот сейчас… – Прошу… – и он обхватил Маккентоя за талию, да так крепко, что тот натужно выдохнул.

– Стоп, камеры! – выкрикнул Мион.

– Простите, – Алеф сконфуженно покачал головой, отпрыгнув от Маккентоя.

– Ничего, – тот улыбнулся и вдруг поинтересовался: – Первый раз?

– Нет… то есть да, – Алеф выдохнул, заставляя себя успокоиться. – С мужчиной – да, – наконец это удалось.

– Алеф, чуть менее оголтело, а то наш Центурион до второй части не доживет, – улыбнулся Мион. – Майк, камеру на три градуса левее. Осветители, на одну десятую больше света. Приготовились. Мотор!

– Слышал, ты собираешься свалить? – Алеф снова вошел в кадр. И опять посмотрел на сидевшего в кресле Маккентоя.

В этот раз Джош обнял Центуриона хоть и крепко, но без фанатизма. Правда, Алеф крупно вздрогнул, когда на его ладони легли горячие маккентоевские руки, но реплику подал вовремя.

Блядь! А вот теперь по сценарию Центурион разворачивается, и Джош притискивает его к стене, жадно целуя. Алеф мысленно досчитал до пяти, ослабил хват, и, когда Маккентой развернулся, толкнул, придавил и, подавшись вперед, чуть склонил голову вбок. Так как камера была сзади, иллюзия поцелуя была безупречной.

Вот только он совершенно не ожидал, что Маккентой сам подастся вперед и поцелует его. Твою мать! Едва горячие губы коснулись его, он отшатнулся, попытавшись оттолкнуть Маккентоя прочь, отчего тот неслабо ударился об стену.

На площадке раздались смешки, и Мион снова остановил камеры.

– Нужен перерыв? – поинтересовался он. – Порепетировать?

– Да, пожалуй, – еще никогда Алефу не было так стыдно за свою реакцию, за собственный непрофессионализм.

А вот Маккентоя он бы сейчас с удовольствием приложил бы еще раз. Ну вот нахуя это надо было делать? Точно «радужных кровей» эта большая звезда экрана.

– Ли? – вдруг обратился к нему Маккентой. – Нам обязательно именно эту сцену снимать сегодня? В этих декорациях есть еще две моих.

– В принципе, да… – согласился Мион.

– Так давай, может, снимем их? А вечером и на выходных мы с юношей порепетируем, – Дерек посмотрел на Алефа предупреждающе, но тот прекрасно понимал, как глупо будет возражать.

– Ну что же, порепетируйте, – Мион потеребил подбородок. – Полчаса перерыв и снимаем сцены… – он заглянул в сценарий, – сто сорок три и восемь-три-шесть.

– Спасибо, – выдавил Алеф, совершенно не представляя себе, как он будет репетировать с Маккентоем. И главное, где. Не номер же в отеле снимать.

– Пойдем, – Маккентой не глядя на него пошел к гримерке, где взял со стола телефон. – Я позвоню, когда закончим, и адрес смской скину.

Что? Алефу придется ехать к нему домой? После окончания съемок? Это что же за репетиция такая, в ночи-то?

Хотя… В ночи самое то – репетировать постельную сцену.

– Хорошо, – кивнул он и надиктовал Маккентою номер. А что оставалось делать? Контракт уже подписан, и неустойка за его расторжение будет просто ужасающей.

Он мысленно скривился, представив лицо отца, когда придется раскошелиться. И мать, даже не пытающуюся скрыть удовлетворения. У самого Алефа еще таких денег нет, и если он запустит руку в семейный кошелек, это автоматически будет признанием поражения. И киноиндустрия для него закроется навсегда, даже если Линда найдет сотню ролей. Скучная до зубной боли судьба финансового магната настигнет его со всей неотвратимостью.

Дерек кивнул, а потом вдруг хмыкнул.

– Мы будем целоваться, – сказал он вкрадчиво. – Советую заранее привыкнуть к этой мысли. А то еще убьешь меня ненароком.

Твою мать! Алеф инстинктивно отпрянул, больно ударившись плечом об угол.

– Сделаю, – выдавил он и опрометью рванул прочь от понимающе заулыбавшегося Маккентоя.

Да никакие деньги и никакая слава не стоят такого! Блядь, если кому нравится сосать мужика и трахаться в жопу – да на здоровье, только вот Алефа с такого и вырвать может!

Воображение тут же подкинуло картинку, как Маккентой целует его. Не просто касается губами, как на площадке, а по-настоящему, с языком. Желудок болезненно сжался, по спине пронеслись мурашки.

Дорогу домой он помнил смутно. Алеф даже изменил своему правилу и уехал из студии в гриме. Едва припарковавшись, выскочил из машины и бегом понесся в душ. Долго стоял под ледяными струями, пока не перестало мутить и немного не замедлился пульс. А потом просто рухнул в кровать и почти мгновенно уснул.