Эмбер Даст - Дневник Софи

– Начнешь первая? Что ты думаешь по поводу этой композиции? – ровным тоном начинаю я, но в конце фразы голос все же предает меня, мерзко дрогнув.

– Круто отожгли, – с наглой улыбкой отвечает она, все еще держа меня в тесных оковах своего хищного взгляда. Между нами стол, он ведь должен служить некоей преградой, но такое ощущение, будто Ханна совсем рядом, словно она сидит в паре сантиметров от меня. Она захватывает собой все пространство, и я не знаю, куда деть глаза, чтобы не смотреть на нее. Каждый раз, когда я пытаюсь отвернуться, она ловко перехватывает мой взгляд.

– Давай посерьезнее, – бурчу я.

– Давай нет, – тут же отвечает она, – Что в этом серьезного? Это не ново.

– Не ново? – переспрашиваю я.

– Только не говори мне, что тебя эта мелодия впечатлила настолько, что тебя пробили мурашки восхищения.

Ханна испытующе смотрит на меня, но я молчу, загнанная в тупик, не зная, что ответить на это. Ведь это правда. Меня действительно приятно поразило это произведение.

– Ох, – Ханна вздыхает и откидывается на спинку своего стула. Она отрывает от меня свой взгляд, и я тут же внезапно ощущаю пустоту и холод. Что, черт возьми, это значит? Мне совсем не хочется ее взглядов. Ну, ладно. Хочется. Но не настолько сильно.

– Все до банальности просто, – вальяжно растягивая слова, продолжает она, – Сначала все так мило и ванильно, ничего не предвещает беды. Птичка радостно и живо плещется в птичьем фонтанчике. Но это было бы слишком, верно? Нужен драматизм. Зашкаливание эмоций. Чтобы слушатели повставали с мест и проскандировали «браво, какой неожиданный поворот!». Поэтому нужно создать контраст. Добавить трагичные ноты. Приходит охотник и вскидывает ружье, он целится в птичку. Мы уже предвкушаем, что будет дальше. Бах! Выстрел, и птичка упадет. Но нет. Тут нужно что-то еще. О, точно! Нужно просто оставить все так, как есть. Открытый финал. Никто не знает, что будет дальше. Логического завершения нет. Лишь ветер знает ответ . И вот тут происходит настоящее вау. Как гениально, как небанально, как ново. Так? Это ты хочешь услышать?

Я часто моргаю, все еще пытаясь до конца переварить ее тираду.

– Что? – наконец, выдаю я, – Что ты несешь, Ханна? Признаться честно, я ничего от тебя не хотела бы слышать до конца своих дней. Но это долбанное задание, и мы, мать твою, должны его выполнить! – я привстаю с места и рявкаю на нее.

Все замолкают, устремив на нас удивленные взгляды. Я спохватываюсь и быстро сажусь на место. А эта стерва самодовольно улыбается, снова глядя прямо мне в душу. Она просто издевается надо мной.

– Ты вообще умеешь нормально себя вести? Нор-маль-но, – проговариваю я по слогам, сердито уставившись на нее, – Я не виновата, что нам пришлось работать вместе.

– Да с чего ты вообще взяла, что я веду себя ненормально. Ты сейчас транслируешь поведение слабого, закомплексованного человека. Огрызаешься сразу, даже если причины для этого еще нет. Я ведь тебя даже не оскорбила ни разу.

– О. Какое достижение, – ворчу я.

– Ты задала вопрос, я ответила, – продолжает она, – В чем проблема?

– В твоем поведении. Ты говоришь нормальные слова, но ведешь себя так, будто ты самый ценный экземпляр общества.

– Экземпляр общества. Боже, – Ханна морщится, – Чем ты руководствуешься в выборе слов?

– На себя посмотри! Ты вообще только что рассказывала про птичку и охотника. К твоему сведению, я совершенно не это себе представила.

– А что ты представила? – Ханна понижает голос, ее губы растягиваются в соблазнительной полуулыбке, глаза вспыхивают обжигающей искрой, от которой мое тело невольно содрогается. Я хоть и морщусь, но абсолютно теряюсь под ее взглядом. Это начинает бесить меня.

– Ничего. Вернемся к теме, – произношу я серьезным тоном.

– Так мы итак по теме беседуем, разве нет? – она насмешливо ухмыляется, а я почти закипаю от раздражения, – Что ты почувствовала, Софи?

Она вкрадчиво произносит каждое слово, словно делает ударение на каждый звук, наполняя свои фразы совершенно иным смыслом. Я отчетливо понимаю, что ее слова полны намеков.

– Какие эмоции ты испытала? – она наступает на меня снова и снова, – Расскажи о своих чувствах.

– Отвали, – бормочу я, густо краснея на радость этой садистке.

– Отвалить? – я отчетливо ощущаю ее усмешку прямо у своего лица, хотя вновь и вновь убеждаюсь, что она сидит достаточно далеко от меня, – Почему же ты не отвалила? М?

– О чем ты? – я пытаюсь сделать вид крайней растерянности, но на деле я прекрасно понимаю, о чем речь.