Виктор Граф - Я жил в стране, где секса не было. Невыдуманная история жизни. Часть I

Каникулы в деревне это благодать! Никакого распорядка, никаких тебе ограничений. Прибежишь домой, схватишь кусок ржаного хлеба, политый постным маслом, посыпанный сверху сахарным песком или солью, и опять на улицу. А вечером, набегавшись, с аппетитом уплетаешь гречневую кашу с молоком, приготовленную бабушкой в печке, в чугунке, которая еще и «доходила», завернутая в телогрейку. Такая вкуснятина. Ум отъешь! В один из дней мы с Вовкой решили набрать золотых ранеток, которые в наших садах не росли. Перелезли через высоченный забор, и только набили майки сорванными плодами, как сторож, которого мы не заметили, начал стрелять в нас из ружья, патронами с солью, и надо же, попал, правда, не в меня. Мне досталось от забора, я повис на нем, на самом острие. И вот Вовка друг получив заряд в причинное место долго не мог сидеть, а я поранив внутреннюю часть ноги, почти у самого сливного отростка, долго не мог быстро ходить. Нам досталось хорошо и мы решили больше туда не соваться, пришлось срочно менять дислокацию. Видимо, этого и добивался тот злой и жадный охранник.

Сразу за нашим поселком начинались поля учебного и семенного хозяйств, на которых росли и горох, и клубника, там такой страшной охраны не было, туда мы и перенесли свою деятельность. Для разнообразия как-то решили съездить на рыбалку. Встали ни свет ни заря, захватили снасти, оседлали велосипеды и поехали на озеро дальний Кабан. Утро, рань, тишина, и птицы еще не поют, спят. Природа в состоянии покоя, даже листья на деревьях не шелохнутся, будто и ветер прилег отдохнуть. На дороге ни машин, ни людей, необычно, непривычно. Солнышко встает, становится светлее. Я, честно говоря, больше любовался природой, чем занимался рыбной ловлей, интересно было наблюдать, как все оживает, просыпаясь. Вот чирикнула птичка, ей отозвалась другая, они начали тихонько переговариваться, квакнула лягушка, вдалеке послышался гул первой машины, прокукарекал петух на другом берегу озера, стало совсем светло. Я сидел, закидывал в воду крючок с оплеванным червяком, вытаскивал, снова на него плевал, опять закидывал, делал все как Вовка, но так ничего и не поймал, удовольствия не получил, только озяб немножко. Скучновато как-то. Не понравилась рыбалка, уж очень спокойное занятие, похоже, что это не для меня, уж лучше с риском лазить в сад, чем вот так сидеть на берегу и ждать у озера поклевки. Больше я на рыбалку не ездил, было и кроме нее немало интересных занятий. В делах и заботах, пролетели каникулы, наступал новый учебный год.

Время опять стало изменчивым: шесть учебных дней тянулись как резина, а воскресенье пролетало как пуля. По выходным мы с родителями часто приезжали в гости бабушке. Погостив у нее, мы спускались в поселок, где жил мой прадед с моей двоюродной бабушкой, сестрой бабули. Там же жили и мои двоюродные дядьки, старший из которых был моим крестным. Улица, где они жили, состояла сплошь из крепких деревянных домов, с резными наличниками на окнах, с палисадниками, в которых росли красивые цветы, была она хоть и не заасфальтированная, но очень чистая.

Дом прадедушки был крепкий, добротно сработанный, а сам он был похож на статного купца начала века, носил большую окладистую бороду, и даже писал старинным шрифтом, через «ъ». Всю жизнь он проработал плотником, не пил, не курил, занимался пчеловодством и прожил достойных девяносто семь лет. За его домом был небольшой сад, где летом всегда стояли ульи, а сам дом был с высоким подпольем, с омшаником – помещением, где зимовали пчелы в своих домиках. Сады были за каждым двором и разделялись они не высокими заборами, а неширокими дорожками, заборы были только на задах и стояли параллельно улицам. По соседству с домом прадеда, стоял дом той самой девочки Лиды, которая мне очень нравилась, а за ним был дом родственников, с большим двором и сараем. Отец дядек, хромой дядя Коля, был отличным строителем деревянных лодок, и во дворе у него почти всегда стояла собираемая посудина, а на чердаке рядами висели сушеные рыбешки всех видов, которые только водились в наших реках. Вся родня со стороны матери была с берегов Камы. Было там такое село – Манцурово, по рассказам моей бабушки, большое, богатое, окруженное заливными лугами, на которых всегда паслись огромные стада. Село это, к сожалению, было затоплено после строительства Куйбышевской ГЭС. И по сей день, бывает еще иногда видна макушка церковной колокольни, напоминающей о великом изгнании людей с насиженных мест.