Джорджия Ле Карр - Раненный зверь (ЛП)

— Я хочу кое-что показать тебе, но мне не хотелось бы, чтобы ты расстраивалась, — говорю я.

— Хорошо, покажи, — тут же отвечает она, словно ждала этого.

Я достаю телефон из кармана и нахожу фото Эллы и передаю ей телефон.

— Это Элла, моя подруга.

Она долго молча смотрит на фото, потом поднимает на меня глаза, наполненные слезами.

— Она красивая, Дом. Ты приведешь ее как-нибудь на ужин?

Я киваю, потому что не могу сказать ни слова, я словно остолбенел.

— Бог понял, что не должен забирать ее у тебя, — говорит она, возвращая мне телефон.

Я убираю телефон в карман и ухожу, чувствуя, как мое сердце, наконец-то, стало свободным.

Где, о, смерть, твоя победа,

где, о, смерть, твое жало?

1 Коринфянам 15: 55

Я разворачиваю машину и еду на кладбище, где похоронена Вивьен. Стоит солнечный день и кладбище выглядит довольно-таки неплохо с разноцветными петуниями, посаженными вокруг. Я медленно иду к покосившимся железным воротам, не зная точно, где ее могила, но помню, как мама один раз упомянула, что ее могила находится в восточной стороне, в конце кладбища, рядом с дубом.

Я выбираю маленькую небольшую дорожку, по периметру вьется основной,по которой идут всегда основные посетители, осматривая внешние могилы, некоторые появились столетия назад. Сейчас трудно представить, что эти люди ходили по земле сотни лет назад также, как и мы.

Столетние могилы выглядят заросшими, разрушенными и неухоженными, но одна древняя, богато украшенная гробница в виде алтаря привлекает мое внимание, и я иду в ее сторону, очистив надпись, читаю: «Здесь лежит Артур Андерсон-Блэк.

Который теперь будет покоиться в руках Господа,

Любимый всеми и скучающими по тебе.

Летай с ангелами, память о тебе

никогда не умрет. Наш любимый отец,

брат и дядя. Мы никогда не забудем тебя.

Покойся с миром, пока мы не встретимся снова.

1830-1875

Я задумываюсь о скорбящей семье, когда они возводили это надгробие триста лет назад. Их останки уже давно присоединились к нему в этой глинистой почве. Встретились ли они там, снова? Раньше я никогда не ходил на кладбище, сейчас для меня это странный сюрреалистичный опыт. Прогулка между могил заставляет ценить бренность всей жизни и необратимость смерти. Все эти люди когда-то жили, передвигались по земле, говорили и делали что-то, словно они собираются жить вечно. Теперь же они все канули в прошлое.

Я вижу самое печальное надгробие, сделанное безутешными родителями, оно однозначно выделяется среди всех. На нем простая эпитафия, которая глубоко меня трогает.

Под этим простым камнем,

Которое является местом упокоения,

Почило наше дорогое сокровище,

Отправившись в объятия Господа

Май 2001–Декабрь 2001

Пока я двигаюсь по дорожке, вспоминаю, что мне однажды сказала моя мама. Стоит плоду созреть, он сможет легко покинуть ветку. Я был веткой, с которой Вивьен не колеблясь сорвалась, а я был не готов. В ней было столько всего, но главное, в ней было слишком много самой жизни. Задумавшись над своими мыслями, я впадаю в меланхолию — созерцательное настроение, и испытываю настоящий шок, увидев мраморное надгробие, явно сделанное с юмором.

Это Надгробие Подлежало Налогообложению?

Я улыбаюсь, достаю телефон и делаю фотографию для Эллы. Она, как бывший налоговый инспектор, ее явно оценит.

Маленькая изогнутая дорожка приводит меня, правда петляя, к центральной церкви и небольшой сторожке, хозяин которой совершает все ритуальные услуги. Петляя, я прохожу мимо свежей могилы, ожидающей своего захоронения.

Я выхожу к виднеющемуся вдалеке дубу и ухоженному надгробию заросшему травой. Иду прямиком в ту сторону, больше не рассматривая надгробия вокруг. Словно меня ведет к ее могиле невидимая рука, двигаясь вперед уверенными шагами, я останавливаюсь перед могилой Вивьен. У меня вырывается долгий вздох. Ах, Вивьен. Ее могила привычный мемориал из черного гранита с высеченным плачущим ангелом с розой в руке. Заходящее солнце скользит по камню, заставляя его светиться красным.

Вивьен Джессика Финч

Спи спокойно, дорогая,

спокойной ночи, спи спокойно

10 октября, 1987– 24 июля, 2004

Я встаю на колени и касаюсь гладкого камня. Она точно ненавидит это место и окружение, наполненное тишиной, вокруг стоит непроницаемый воздух скорби и тишины. Вивьен всегда такая импульсивная, порывистая, с розами в волосах, была бы не в состоянии высидеть и минуты в этом месте. Я смеюсь, звук такой громкий и кажется странным среди молчаливых надгробий, мой смех явно нарушает их покой. Пожалуй, здесь никто никогда не смеялся так за все века.