Анна Минег - Записки сексолога

Дальше было легче. Ещё парочка подтягиваний, хорошо, что кольца были узкие, так мог опереться спиной и ногами, и я вышел весь из воды. Купание в ледяной воде колодца сделали мой ум ещё яснее. Подтянув девочку за воротник куртки вверх, положил её к себе на колени, перевернул её лицом вниз. Чуть отпустил свою ногу, и вода потекла у неё изо рта.

«Успела нахлебаться! Надо делать искусственное дыхание!» Как безвольную куклу перевернул её и дернул замок молнии. Ладонь не прослушивали биение сердца на холодном тельце. «Раз, два, три, четыре, – машинально считал я бережные толчки своей руки, – и вдох!» – зажав ей, нос вдохнул воздух в начинающиеся синеть губы.

«И ещё раз! Дыши, девочка! Дыши! Тебе жить, да жить!» – умолял я её. Где-то на пятом массаже сердечко отозвалось слабыми толчками, потом лихорадочно затрепетало, набирая темп. Судорожный вздох, перешедший в кашель, и я понял, что мне удалось вырвать девчонку из лап смерти.

– Мурзик! Дяденька, где Мурзик? – всхлипнула она.

И только тут я услышал жалобный писк, едва похожий на мяуканье котенка. Цепляясь острыми коготочками за выступ бетонного кольца, мокрый, дрожащий от холода комочек, полз к нам. Подхватил его рукой, сунул под штормовку.

Кружок света наверху потемнел и, прерывая голоса и горестные вопли женщин, ко мне вниз скатился голос:

– Эй, Николай! Ты там живой?! – Митрич, склонившись над колодцем, пытался рассмотреть, что там внизу.

– Живой! Мы тут все живые! – гулким эхом отозвался я.

– Цыц, вы, мокрые курицы! – прикрикнул он на женщин, – из-за вас не слышно мне ничего! Все они там живые! Не верещите! Сейчас мы вас вынимать будем!

– Сначала девочку! – я осторожно перебирал холодную цепь, поползшую вверх, – я её в ведро поставлю и привяжу к цепи. Осторожнее там!

Ведро, коснувшись моей ноги, замерло. Вылив воду, я поставил ноги девчонки в ведро:

– Наташа, ничего не бойся! Я сейчас тебя привяжу к цепи, и ведро вытянут наверх.

– Дяденька Коля, а я не боюсь! Вы только Мурзика вытащите, а то мальчишки его в колодец бросили!

– Хорошо, хорошо! Вот он, твой Мурзик! – я потрогал мокренький комочек, который пригрелся у меня на груди.

Выдернув брючный ремень, я прочно привязал девчонку к цепи.

– Давай, пошёл потихоньку.

Колодезный ворот заскрипел, и ведро, с грузом, покачиваясь, пошло вверх. Женщины запричитали, завопили хором, подхватили девочку, и ведро спустилось ко мне.

Цепь снова натянулась и медленно повлекла меня к солнцу.

Несколько рук подхватили меня, помогая вылезти, кто-то их женщин, сорвав с головы платок, вытирал мои волосы, кто-то пытался стряхнуть воду со спины моей штормовки.

– Держите вашего Мурзика,– я вынул запищавшего котенка из-за пазухи и, не обращая внимания на хлюпающую в ботинках воду, направился домой.

Бабка, живущая по соседству, оторвав руку от костыля, перекрестила меня.

Дома я быстро сбросил мокрую одежду, хлебнул глоток обжигающего коньяка – надо же было унять бьющую меня дрожь, включил обогреватель и, укутавшись в махровый халат, нежился в потоке теплого воздуха.

На торопливый стук в дверь откликнулся невразумительной фразой и замер от неожиданности.

В двери вошла, нет, скорее ворвалась «малышка»! – так я называл соседку по улице и как выяснилось, мать спасённой мной девочки.

Её я заприметил раньше, когда заходил в магазин. Особой нужды в покупках в местном магазине у нас не было: почти все мы завозили из города. Но порой что-то да не хватало. Так вот она работала там продавцом. Что это я: она, да она! Зовут её Людмила, и не такая она уж малышка! Просто при своём росте, едва дотягивающем до метра шестидесяти, она имела хорошо развитые бёдра и крупную грудь. Мое мужское начало сразу выделило её среди остальных женщин. Мы, мужчины, хорошо видим таких женщин – это и прекрасная мать, и хозяйка превосходная! Да и любовницы из них, при правильном обращении, первоклассные получаются. Вот так мгновенно оценив эту шуструю продавщицу, я вышел тогда из магазина. Да и не разглядывал я её особо, торопился по своим делам.

А сейчас она сама почти вбежала в мой дом.

– Николай Михайлович! Спасибо вам! Да если бы не вы! Да Наташка для меня всё! Она, моя единственная доченька, и если бы не вы! – она ещё что-то быстро говорила, глотая слова и размазывая по щекам слезы, – вот, возьмите, это вам, это всё, что у меня есть! Спасибо, спасибо вам! – она, упав на колени, совала мне какие-то смятые бумажки.

«Деньги!» – догадался я.