Юэда Снеж - Исток

От радужных мыслей Идзуми отвлёк шорох. Парень замедлил шаг и огляделся.

Небольшая тенистая аллея, густо усаженная яблонями, была пуста. Секунда, другая, и из-за деревьев вышел человек. Чёрный костюм, галстук, очки. Ещё один короткий шорох сзади. Идзу остановился и, чуть повернув голову, скосил глаза себе за спину. В десяти шагах обнаружился ещё один «чёрный галстук». Большого ума не требовалось, чтобы догадаться – это по его душу.

«Кого ж я там спугнул? Они меня убьют? Нет. Хотели бы убить – уже б убили…» – галопом пронеслись мысли, в то время как «чёрные галстуки» медленно подходили ближе. Уверенные в себе охотники не торопились.

«Двое, – оценивал положение Идзуми. – Ещё двое за деревьями. Не справлюсь. Я не боец, а вот они – да. Но они не знают, что я умею. Подпустить ближе, вывести одного из строя и бежать».

Идзуми очень надеялся на эффект неожиданности, на свои быстрые ноги и на лабиринт дворов. Больше ему надеяться было не на что.

«Какого хрена я ввязался в ту драку?» – с тоской подумал он, уже готовясь кинуться на того, что сзади, но не кинулся.

Потому что «галстуки» остановились.

А ещё через секунду парень увидел снег. Пушистыми белыми хлопьями он ложился на асфальтовую дорожку и не таял. Снег в начале мая. Снег, падающий с чистого голубого неба.

«Я спятил?» – мелькнула спасительная мысль, а снег шёл уже стеной, и ничего нельзя было рассмотреть даже на расстоянии вытянутой руки. Следом пришёл холод, и ветер, минуту назад казавшийся таким тёплым, теперь пронизывал до костей. Но парень почти не обращал на это внимания. Он, как завороженный, смотрел на то, как из уже редеющей снежной пелены появляется высокая стройная фигура в дорогом кимоно. Бледная кожа, волосы по ветру, острое лицо и глаза… бесконечно чёрные глаза.

Они смотрели прямо на Идзуми, будто оценивали, изучали.

«Проснуться! Хочу проснуться!!» – стучала в голове мысль, в то время как «чёрные галстуки» падали на колени с благоговейным шёпотом:

– Юкиноши! Демон Снегов!..

«Проснуться!.. Бежать! Бежа-ать!!» – но Идзуми не мог сделать и шагу, он словно вмёрз в этот проклятый асфальт.

– Повелитель! – почти в экстазе кричал один из «галстуков», ползя к нему. – Ты явился к нам, Повелитель!..

Идзуми будто в замедленной съёмке видел, как кривится в презрительной гримасе лицо блондина, как взлетают бледные руки, стряхивая с пальцев длинные иглы льдинок, и как чудовищно быстро летят эти иглы к четвёрке несчастных…

Он не успел закрыть глаза, поэтому видел всё. И нанизанные на спицы тела, и кровь, стекающую по костюмам, и раскрытые в хриплом крике рты.

Ещё немного – и ему конец.

Ноги приросли к земле, а холод сковал тело. Ни двинуться, ни шелохнуться. Лишь сердце стучало бешеным набатом.

Беги! – стучало оно. Беги. Сейчас! Немедленно!! Иначе – иглы. Пронзят. И всё. Закончится. Беги!..

Сердце стучало, рвалось.

Взорвалось.

А следом – волна жара по телу. Раскатилась, растопила лёд, наполнила золотом до краёв. Подпёрла весенним разливом плотину сознания. Сорвала.

И только свет перед глазами. Нестерпимо яркий свет…

«Не может быть».

Мальчишка уже давно убежал, а Юкихана всё ещё стоял, глядя ему вслед. Чёрный уродливый ожог рассекал белую грудь.

«Не может этого быть».

Это случилось давно. Сто пятьдесят лет назад…

В самую тёмную зимнюю ночь, в самый лютый мороз Снежный Цветок раскрыл свои лепестки, выпуская тебя в мир. Тогда ты сделал первый глоток воздуха, первый осторожный шаг, впервые засмеялся беззвёздному небу. И впервые убил.

Странное чувство жгло тебя изнутри, горькое и упоительное одновременно. Оно жгло, звало, гнало тебя, и ты летел со снежной вьюгой, пьянея от предвкушения неизвестности. Ты вихрем ворвался в одну из монашеских келий, разметал скудное барахло, и, увидев тощего монашка, вжавшегося от испуга в угол и бормочущего какие-то молитвы, ты понял – оно! Тёмная, холодная ненависть разгоралась при одном только взгляде на этого человека. Ты не знал – почему. Ты только что родился, но уже ненавидел. Ненавидел его. Просто убить – слишком мало. Чёрный огонь требовал мучений.

И ты, пригвоздив монаха иглами к полу, сорвал его одежду и вошёл в него. Резко, грубо, стремительно. Не ради удовольствия – нет! Унизить, растоптать, раздавить! Разорвать! Ты рвал его кожу когтями, вонзаясь в самую плоть. Ты ломал ему пальцы и вывихивал суставы. Ты одним движением изуродовал его член. Ты убивал его. Медленно.