Виктор Ермаков - Стань для него единственной

на три равные части, привязав его к деревянному каркасу. Теперь я была

похожа на провинившуюся рабыню, распятую для порки своим хозяином.

Следя за движениями Кости, я поняла, пороть он меня пока не собирается.

Вместо этого он взял свечу, задул фитиль и подошёл к камину. Свеча была

длинная и достаточно большого диаметра. Поднеся её к огню и подержав

несколько минут, он начал ваять.

Нагретый воск был мягок, эластичен и податлив, а движения его рук,

пальцев, напоминали движения гончара. Движения были точны, уверены,

красивы… Время от времени он подносил остывающий воск к камину –

прозрачные капли горячей слезой падали вниз, и тогда мой гончар

превращался в мастера муранского стекла, на твоих глазах рождавшего

произведение. В этом произведении легко угадывалась головка фаллоса на

мощном стволе члена. Костя периодически подносил его к огню, делая

материал более мягким, эластичным.

Сведя большой и средний палец, он стал делать движения, похожие на

движения руки, одевающей презерватив. Сначала кольцо пальцев

обхватывает головку и затем медленно спускается вниз до самого

основания, выравнивая поверхность, убирая всё лишнее. Отведя в сторону

руку с фаллосом, Константин как будто любовался им, глядя на него

глазами художника, довольного своей работой. И действительно он был

великолепен! В смысле, фаллос. Ну и Костя, само собой, тоже. Я лежала и

думала: «Неужели нашему Создателю было трудно наделить всех мужчин,

раздавая детородные органы, одинаковой красотой, силой и вот такими

приличными формами и размерами? А то ведь иногда без слёз не

взглянешь…»

Ещё раз взглянув на свою работу, Костя отставил её в сторону. Взяв в

руку несколько толстых декоративных не сгоревших свечей и сняв с полки

над камином медный ковш, бросил их в него. Затем уверенным движением

поставил ковш в жар камина. Я смотрела на него непонимающим

взглядом. Он же, в отличие от меня, совершенно точно понимал, что и

для чего он делает. Наверное, если бы я безгранично не доверяла ему, то

скорее всего занервничала бы.

Закончив работу у камина, Костя подошёл к своим джинсам, лежавшим

здесь же на диване, и выдернул из них ремень – тень на стене подняла в

взмахе руку. Мгновение и конец ремня, словно горячий язык, лизнул мои

ягодицы. От лёгкого «ожога» они покрылись «гусиной кожей», заставив

трепетать всё моё тело. Звуки, напоминающие пощёчины, ударяясь о

потолок, рассыпались по комнате, оставляя на моих ягодицах розовые

поцелуи. Попка слегка горела, но эти новые, неизвестные мне ранее

ощущения, как ни странно, возбуждали меня.

Закрыв глаза, я прошептала: «Ещё…» Мой милый, чувствительный Костя!

Он безошибочно понимал, какую дозу боли требует моё тело. Мои руки

по-прежнему были связаны и привязаны к дивану. Он перевернул меня на

спину. Мой слегка воспалённый от наказания зад ощутил прохладу дивана

– касание его кожи напомнило касание прохладной руки матери,

поднесённой в детстве к моему лбу, отчего, казалось, температура сразу

падала, дышать становилось легче, а боль, куда-то уходила. Подняв мои

ноги кверху и сведя ступни вместе, Костя, как лассо, накинул на них петлю

ремня. Свободный конец ремня он закрепил в том же месте, где были

привязаны мои руки. Я мысленно улыбнулась, вспомнив мои занятия йогой.

«Плуг», так называется эта поза в йоге. Тогда, в первые дни занятий, она

казалась мне трудновыполнимой, но уже через пару месяцев я легко и

свободно, расслабившись, могла отдыхать, лёжа в этой позе. Сейчас при

помощи ремня, удерживающего мои ноги, я могла лежать в такой позе

сколько угодно.

Костя взял в руку созданный им фаллос и опустил его в ковш с

расплавленным воском. Через секунду достал и держал его над ковшом

головкой вверх, пока горячий воск, стекая вниз, не покроет ровным слоем

всю поверхность. Теперь его творение было закончено.

Фаллос имел цвет белого мрамора – идеально гладкая поверхность

головки блестела, как отполированный бильярдный шар. Действительно,

это было произведение искусства. Опустив очередной раз фаллос в ковш с

воском, он достал его и, подождав несколько секунд, поднёс к своим губам.

Убедившись, что его температура не может причинить мне вреда или

дискомфорта, подошёл ко мне. Встав на колени, он поднёс фаллос к моей

щёлочке…

Такой большой я видела только в порнушке! И чаще всего он был чёрным.