Яна Тарьянова - Ларчик для Алмаза

Время от времени подкатывало желание сгрести сына в охапку и сбежать, не сообщая адреса, но Илларион не сомневался, что такой поступок потом аукнется серьезными осложнениями. Рвать отношения с родителями он не хотел: они были опорой и страховкой, прекрасно ладили с Брайко, могли его забрать в случае непредвиденных проблем, а баловали без проблем и без поводов – умели разделять неприязнь к барсам и любовь к внуку-полукровке.

Конечно же, Илларион не собирался увольняться со службы, терять погоны и переходить на скучную работу инспектора. В министерство улетел запрос о переводе, подкрепленный справками о состоянии здоровья Братислава. Где-то там, в верхах, проявили невиданную щедрость и предложили целых три варианта на выбор. Думать пришлось самому – при родителях нельзя было упомянуть, что им с сыном обязательно нужен круглосуточный детский сад. Илларион поднял на уши всех воспитателей, нянь и соцработников Хвойно-Морозненска и получил наводку на садик-пансион в Ключевых Водах. Семейство рысей проживало в пригороде, предлагало услуги частного детского сада медведям, лисам и редким на юге собратьям – в основном, командированным на длительный срок. Иллариону понравился и огромный тенистый двор с детской площадкой, и светлый дом с верандами и кучами игрушек. Плата кусалась, но у него имелись кое-какие сбережения, да и съемное жилье в Ключевых Водах должно было частично оплачивать министерство – после того, как он прослужит на новом месте три месяца.

Выкричавшиеся родители фотографии детского сада оценили на «отлично». О круглосуточном пансионе Илларион предусмотрительно умолчал, и начал напирать на то, что Брайко будет полезно общаться с медвежатами и лисятами.

– Ларчик, а вдруг ему это разонравится через пару недель? – хмурился папа. – Здесь, когда ему надоедает ходить в детский сад, ты привозишь его к нам, и он проводит сутки как хочет. Не желает ни с кем разговаривать – превращается и прячется под кроватью. Мы никогда его не ругаем и не выманиваем, мы понимаем, что он немножко барс, и ему требуется уединение. А что ты будешь делать там?

– Платить воспитателям за то, что они не будут его ругать и вытаскивать из-под кровати, – спокойно отвечал Илларион. – Я им писал. Им прекрасно известны привычки и потребности древесных барсов. У омеги опыт работы в интернате, он пять лет возился с барсятами – отказниками и изъятыми. Его сидением под кроватью не удивишь.

– Почему он уволился? – встрепенулся папа.

– Они переехали, потому что у альфы редкая форма хронического гастрита. В Ключевых Водах есть источник лечебной минеральной воды, идеально подходящий для кошачьих. Вода теряет свои свойства через сутки, ее не транспортируют и не хранят. Они ездили в Ключевые Воды дважды, когда у альфы было обострение, а потом решили перебраться поближе к источнику, для профилактического лечения. Переехали и открыли детский сад – зарабатывают, чем умеют.

Родители тщательно изучили все рекомендации и характеристики, и сочли ключеводских рысей достойными доверия. Главный барьер был взят. Иллариону запретили даже думать о переезде в Лисогорск или Новозарянск – только в Ключевые Воды. Это поставило на дороге очередное препятствие. Глава городских огнеборцев Матеаш Зонк не брал в штат оборотней, не сильно-то скрывая, что ему не хочется давать сотрудникам дополнительные отпуска и лишний раз перестраивать графики. Оставалось надеяться, что министерский приказ о переводе усмирит недовольство будущего начальника. Возьмет на службу, чтобы не перечить вышестоящим, а дальше Илларион как-нибудь справится – он всегда нормально ладил с людьми, умел договариваться о подмене на отпуска и честно отрабатывал чужую помощь.

Перед отъездом он попытался известить Бориса. Сначала по телефону – со своего и с чужих номеров, потому что барс не брал трубку. Пришлось потратить один выходной. Илларион долго раздумывал, везти ли на заимку Брайко, поверил предчувствиям, не взял, и не зря – Борис не пожелал разговаривать. Возможно, напугал бы сына до заикания – мало кому понравится, когда разъяренный древесный барс прыгает на капот машины, яростно воет и царапает лобовое стекло. Илларион сдал назад, за границу участка. Приоткрыл окно, скороговоркой сообщил об отъезде и пообещал присылать фотографии. Борис недовольно рыкнул, мотнул головой и скрылся в лесу. Илларион истолковал это как отцовское благословение: были бы возражения – превратился бы, сказал «нет». Не сказал – считай, промолчал. А молчание – знак согласия.