Яна Тарьянова - Шолк для Гвидона

Омега махнул удостоверением, представился: «Старший оперуполномоченный Дариуш Кравец» и медленно пошел в сторону «Уголка позора». Из вертолета выглянул еще один оборотень в мундире, крикнул:

– Он купил билет на поезд в кассе самообслуживания. Проходящий скорый, десятиминутная остановка у третьей платформы железнодорожного вокзала.

– Отправь ориентировку транспортной полиции. Збышек, Марек! Прочешите вокзал. На всякий случай. Болек! Скинь в дорожную инспекцию номер его автомобиля. Думаю, что он его бросит где-нибудь в закоулках, но надо работать по плану.

– Бросит, – проговорил омега, внимательно разглядывавший свежую страницу «Вестника спецназовца». – Лучше многих знает, как действует план «Перехват», простых ошибок не совершит.

– Осмотри его квартиру, – распорядился полковник Рыбчинский. – Возьми на всякий случай Феликса и Романа, вдруг он туда вернется. Подполковник Ковальский, выделите кого-нибудь, пусть проводят майора Кравеца к месту жительства подозреваемого. Передайте записи с камер наблюдения моим специалистам. За последние сутки, больше не надо. Изолируйте контактировавших с подозреваемым, выделите помещение для допросов.

Светозар позволил себе прямой вопрос:

– В чем его обвиняют?

– В совершении преступления террористического характера, – ответил полковник. – В умышленных действиях, направленных на то, чтобы избежать уголовной ответственности. Смене имени, места жительства и службы.

Майор Кравец потрогал выцветшую и облупившуюся свинью в воротнике-ошейнике, стряхнул краску с кончиков пальцев, подошел к силовикам, пошептался.

– Надеюсь на ваше сотрудничество, – сказал полковник, одаряя Светозара тяжелым взглядом.

– Я хочу пробежаться по окрестностям, – сообщил майор Кравец, открывая дверцу автомобиля и снимая китель. – Феликс, приготовь гарнитуру. Идите в квартиру подозреваемого, я вас догоню.

Китель повис на автомобильной дверце, к нему присоединилась рубашка. Майор Кравец раздевался посреди плаца, не стесняясь взглядов волков, не прячась от ледяного ветра. Полковник Рыбчинский забрал личное оружие майора – судя по внушительной рукояти, кобура скрывала «Эфу» с бронебойными пулями. Возможно, с обсидиановой начинкой. Один из силовиков взял телефон Кравеца, уложил его в плетеный чехол на шнурке. Шакал встал на лапы, потянулся, демонстрируя черный чепрак, повел большими рыжими ушами.

«Не шакал, – присмотревшись и принюхавшись, понял Светозар. – Широковат в кости, волчья кровь. Шолк. Редкий зверь. Говорят, что эти метисы обладают врожденной въедливостью, хитростью и жестокостью. За Гвидоном прислали элитное подразделение дознавателей. Их не переиграть – такие не упустят ни одной зацепки, обрушат на беглеца всю мощь государственной машины. И дело не в том, шолки это, волки или висы. Дело в сработавшейся команде, против которой одиночке не выстоять».

Силовик повесил телефон на шею шолка, поправил армейский жетон, осторожно прицепил на ухо прищепку с гарнитурой. Майор Кравец вернулся к свинье, тщательно ее обнюхал, пробежался по ангарам, проверяя шкафчики, заглянул в столовую и безошибочно направился к столу, за которым обычно сидел Гвидон.

– Сопровождающий. Записи, – напомнил полковник Рыбчинский. – Помещение для допросов.

– Да. Сейчас. Извините, – спохватился Светозар.

Нельзя было показывать чужакам, что на него наваливается скверная тоска, подталкивающая написать заявление об увольнении и положить его на стол. И провались оно все пропадом, на дно амбара, к Хлебодарному под метлу. От этого простого действия удерживала не нехватка выслуги лет – с выслугой у Светозара все было в порядке. Он ловил на себе взгляды подчиненных, слышал невысказанные вопросы: «Командир, это же ошибка? Командир, ты все уладишь?» и понимал, что не может ответить предательством на предательство. Мерзавец слинял. А его волков кто-то должен защищать.

Он посмотрел в лицо полковнику, решился:

– Можно задать вопрос?

– Задавайте. Если смогу – отвечу.

– Как его звали? Гвидона. До того, как он совершил преступление.

– Так и звали. Имя одно и то же – Гвидон. Он только фамилию сменил. Был Вишневецким, стал Яблоновским.

«Фрукт поганый», – подумал Светозар, которому от ответа немного полегчало.

Он отправился к новому административному корпусу, по пути ободряюще кивнув волкам Гвидона. Хвала Камулу, что не придется спотыкаться на этом имени – ни при разговоре, ни в мыслях.