Елена Рахманина - Разрушу твою жизнь

Здесь было холодно. Но мне стало легче.

– Посидите чуть-чуть, я позову мужа.

Незнакомка помогла мне опуститься на скамейку. И я уставилась в одну точку, неспособная даже думать. Анализировать. Стоило мозгам заработать, как я принималась перебирать в памяти каждое мгновение рядом с Шамилем.

– Якуб, девушке стало плохо. Нужно отвезти её в больницу, – шум из глубины дома на миг проникает на террасу.

Я поднимаю голову, встречаясь взглядом сначала с синими глазами мужчины, которого ранее уже имела честь видеть в доме Шамиля. А затем и с самим Шамилем.

По коже прошёл холодок. Мы смотрели друг другу в глаза целую вечность. И те пятнадцать минут, что нас разделили этим вечером, слишком много изменили между нами.

Шамиль опустился на корточки рядом со мной, так что наши лица оказались почти на одном уровне.

Пыталась собраться, вспомнить человеческий спектр эмоций, которые могла бы ему продемонстрировать. Но внутри нашлась только чёрная дыра. Бесконечная пропасть. Поэтому я продолжала транслировать лишь необъятную пустоту.

– Лиса, что случилось? – его рука тянется к моей щеке, и я непроизвольно, не контролируя своё поведение, отстраняюсь.

Он хватает пальцами воздух, зажимая их в кулак и сводя брови. Не понимает, что происходит.

– Ничего, – глухим, заплаканным голосом отвечаю, – мне нужно домой.

Я успела позабыть, что кроме нас здесь ещё два свидетеля. И вдруг до меня дошло – эта милая девушка наверняка поняла, что я пришла именно с Шамилем, но ничего ей про него не сказала. Потому что видеть его не желала. Сумеет ли она сложить дважды два?

Судя по кольцам на безымянных пальцах, она пара синеглазого. А значит, связана с Ямадаевым. Да и то, как синеглазый обнимал её, словно желая укрыть от всего мира, говорило лучше штампа в паспорте о том, кем он ей приходится.

На секунду пронзила острая зависть. Но сейчас мне совсем не до грёз о семье.

– Оставьте нас, – не отрывая от меня цепкого взгляда, словно опасаясь пропустить эмоцию, попросил Шамиль своих друзей. Хотя просьбу это мало напоминало. Слишком резко звучал его голос.

Не желала оставаться с ним наедине. Опасалась, что сорвусь. Вцеплюсь в его шею и вырву кадык зубами.

Умоляюще взглянула на девушку. Она на секунду замешкалась, но её спутник решил всё за неё, увлекая за собой.

Дверь захлопнулась.

Шамиль снял с себя пиджак, накидывая на мои плечи. Меня знобило. Но я этого почти не замечала. Мне нравилось, что здесь холодно. Мороз остужал чувства.

– Тебя кто-то обидел? – ещё один вопрос. На этот раз заставивший мои губы изогнуться в подобии улыбки. Циничной.

Ты. Ты обидел. Сердце моё забрал и сжёг. А пепел засунул обратно в грудную клетку.

– Я домой хочу. К себе, – повторяю, но так, чтобы у него не возникло сомнений, какое место я называю домом.

– Зачем? – он всё же прикасается ко мне, проводит костяшками пальцев по холодной щеке.

Мне больно от этого жеста. Я готова разложиться на атомы прямо здесь. Закричать во всю силу лёгких, чтобы хоть как-то ослабить муки.

А он продолжает смотреть на меня так, что мне привиделось, будто я лежу в нагретом солнцем водоёме, вечером, после дневного зноя. Когда вода как парное молоко. Мне хотелось нежиться в этом взгляде. Превратиться в кошку и потереться мордочкой о ноги хозяина.

Нужно любым способом прогнать это выражение из глаз. Чтобы он больше никогда на меня так не смотрел.

– Всё кончено, Хозяин, – заставляю себя улыбнуться, склоняя голову, изучая красивого мужчину напротив. Чудовище. – Я наигралась и больше не хочу тебя видеть.

Возможно, секунду назад мне лишь почудились его ответные чувства. Вся эта теплота в его взгляде. Узкая створка, которую он приоткрыл, позволяя заглянуть в душу, только что резко захлопнулась.

– Кто тебе сказал, Маугли, что правила игры выбираешь ты? – интересуется ледяным тоном, поднимаясь и увлекая меня за собой.

Я слишком паршиво ещё себя чувствовала и едва устояла на ногах. Но, на мою беду, Шамиль и не думал меня отпускать. Притянул к груди в собственническом жесте с такой силой, что мне показалось, я сейчас сломаюсь. Свободной рукой провел по голове, надавливая пальцами на череп, и впился в мой рот.

Не успела среагировать. Оттолкнуть его, не позволить этому поцелую случиться. Но слишком поздно. Он завладел моими губами, проникая языком в рот. Яростно сминая, словно хотел причинить боль.

Мне стала совершенно непонятна реакция тела. Оглушающая странным желанием вопреки всем доводам разума. Именно она испугала меня сильнее, чем его напор.