Мью Кэрол - Легенды Гиндукуша

Их привозили в богатство и роскошь новой, отстроенной Михраном столицы. Каждую обучали языку и искусству соблазнения, чтобы они могли доставлять удовольствие своему господину. Для наложниц был построен гарем и водный дом. Для доставки воды во дворец Михран приказал отремонтировать старые кирязы и не жалел средств на их обслуживание. Наложницы могли проводить в водном доме весь день, купаясь в теплых крытых бассейнах, принимая ванны и натираясь благовониями. У всех была одна задача – доставить наслаждение господину.

Михран брал на ночь по две, три, а иногда, даже, четыре девушки. Нежась среди молодых смуглых тел, он всегда просил о многом и никогда не принуждал. Девушки вылизывали своего хозяина, пока он любил одну из них, засовывая языки всюду и не стыдясь ничего. Если он просил, то лизали и сосали друг друга, готовя свои отверстия для господина.

Те, кто ночевал в спальне Михрана, знали, что всегда нужно проснуться раньше хозяина и будить его горячими языками, беря в рот член и облизывая ему анус. Просыпаясь, он быстро кончал в одну из них и уходил заниматься государственными делами. Именно утром, просыпаясь от того, что его член уже лижут, он больше всего ощущал себя царем. Ни одна из девушек, делящих с ним ложе, не падала Михрану в сердце. У некоторых он не помнил даже имени, хотя побывал во всех отверстиях, и не один раз. Ему не хотелось помнить. Утренний дворцовый порядок пробуждения и сладкие ночи – это все, чего он желал от своих женщин.

Так было, пока Михрану не захотелось белокожую наложницу.

На рынке рабов таких не бывало. Среди завоёванных племен тоже. С каждым днём желание его становилось всё сильнее и навязчивее.

Охотясь за скифами, еще во времена Дария, он видел белокурых и нежных, как шерсть молодого барашка, девушек. Ему хотелось такую же. Михран организовал небольшой отряд из своих лучших воинов в приволжские степи, где для него должны были купить или украсть новую наложницу. С отрядом в дорогу отправились евнух и несколько служанок из гарема.

Они уехали на несколько месяцев. Михран ждал.

Ма́ри.

Так ее потом назовут.

Она была третьей дочерью одного из вождей кочующего племени. Её украли на рассвете, недалеко от стана, когда девушка ушла купаться. Выйдя из воды, она стала натягивать на мокрое тело длинную домотканую рубаху, путаясь в ней руками и волосами. И вдруг. Она даже не успела вскрикнуть, как сильные мужские руки схватили её и, намотав на лицо колючую тонкую бечевку и надев на голову мешок, потащили через лес. Девушка извивалась как дикая кошка, царапаясь, отбиваясь и пытаясь вырваться. Бечевка, почти разрывая нежный рот, не давала кричать и плакать. Слыша незнакомую журчащую речь, Мари билась неистово, теряя последние силы и надежды. Связанную девушку бросили в крытую повозку, которая подстегиваемая свистом кнута, понеслась во весь опор. Они ехали, не останавливаясь и загоняя лошадей, целые сутки. Только утром следующего дня ей развязали рот и дали воды. Сначала Мари плакала, сопротивлялась и кричала. Потом устала и долго спала. Проснувшись, съела хлеб, фрукты и опять плакала. Ей развязали только руки, но бежать уже все равно было некуда. В изголовье и у ног сидели две смуглые пожилые женщины и неустанно следили за пленницей, по очереди подменяя друг друга на сон.

Через два дня пути, когда Мари перестала плакать и кричать, ее начали учить языку. Служанки выходили, а напротив неё, в повозке, садился воин без оружия и доспехов и произносил слова, указывая на предметы. Девушка должна была повторять. Смуглый, как и все похитители, с густыми черными бровями и ровными белыми зубами, он был почти безразличен к страданиям Мари. Каждый раз, когда она отказывалась повторять, он бил ее по лицу. Совсем отчаявшись и потеряв надежду, Мари решила подчиниться. Она повторяла журчащие слова, которые давались ей легко и запоминались почти сразу. Воину нравилась способность и покорность ученицы, и больше он не ударил ее ни разу. Через неделю пути они начали учить понятия и предложения. Занимались с утра до вечера. Отряд останавливался на привал только один раз в день, вечером, на несколько часов. Мари давали отдохнуть, кормили и опять отправлялись в путь. Ее соглядатаи, казалось, никогда не уставали, спали верхом, почти не пили, и она ни разу не видела, чтобы они ели. Маленькие пожилые служанки иногда разговаривали с ней, рассказывая, что теперь она принадлежит большому красивому человеку. Мари слушала и потихоньку плакала, сворачиваясь в клубок на дне повозки и обхватывая руками свои тонкие изодранные коленки.