Алексей Иванов - Затмение Джонсон

– Он не мог взять меня на понт! Я бы это схавал.

– Значит, не такой уж и никудышный он разводила, раз это схавал только я! Потому что я вообще ему ничего такого не говорил. Особенно – из того, о чём мы общались.

Но Сканда дулся, как варёный рак, и тупил. Благо, по гороскопу он был рак. То есть талант к этому у него был врождённый.

Через пару дней они всей кампанией дринкчали у Ары.

– Болич спрашивает, не хотел бы ты стать кидалой? – спросил его за столом Сканда. – Он готов взять тебя в свою команду. За это стоит выпить!

– Больше всего меня поражает в людях ваша наивность, – усмехнулся Ганеша, подлив себе пива.

– В смысле? – оторопел Сканда, осушив до дна свой бокал и подлив ещё.

– Вы ведёте себя так, будто вы не на зоне чалитесь, где за вами глаз да глаз (как говорил Иешуа апостолам: «На ваших головах каждый волосок пересчитан»), а так, будто вы тут абсолютно свободны. И можете делать то, что вам вздумается. Это даже не наивно, это просто тупо.

– То есть? – не желал Сканда во всё это верить. Что ему придётся за все его преступления отвечать.

– Большой Брат уже шесть тысяч лет тут за вами смотрит. С тех пор, как я в первый раз посетил вашу планету и превратил её в планету-тюрьму. И только до Олдоса Хаксли одного это дошло. И то в своём «1984» он преподнёс это как чьё-то будущее, а не ваше настоящее.

– Чтобы его не закрыли за это в психушке? – усмехнулся Сканда, покрутив пальцем у виска.

– Или не распяли, как Иешуа, – ответил Ганеша, когда приятели перестали над ним смеяться. – За то, что он сказал всем об этом прямо. Или ты думал фраза «ваш отец – Сатана» это пустая метафора? Это прямое указание на их грехи, за которые они тут и страдают.

– Если верить Будде, – усмехнулась Люся.

– Каждый – на свой лад, в строгом соответствии со своим проступком «на небесах».

– На своей планете? – оторопел Ара. – А что означает: «Только истина сделает вас свободными»?

– Все читали «Древний завет» и знали уже, что «Земля отдана в руку злодея». То есть – что ими всеми тут управляет Сатана. А Иешуа говорил всем и каждому, что у них «есть только один Отец – небесный», и указывал на небо. Предлагая снова туда вернуться. К их же истинному Отцу. То есть через Него, через Истину. Говоря им, что он его Сын единородный. Мол, только через Меня вы получите освобождение. Гарантирую полную амнистию! Фарисеи тут же сопоставили одно с другим, поняли кто Он такой и расправились с Ним, как преступники делают это с надсмотрщиками.

– Но даже с креста Иешуа продолжал освобождать, – понял Ара. – Пообещав висевшему рядом с ним, что «завтра же будешь со мной в раю».

И в воздухе повисла «минута молчания».

Когда кураж выдохся, Ганеша, Сканда и Люся поехали по домам. Но по дороге Сканда предложил продолжить в «Горизонте». Ганеша платил.

После продолжения банкета Сканда заявил, что устал и поедет спать на Первый, а Ганеше наказал проводить Люсю на Третий, дрыхлеть у родителей. Которые её породили и теперь медленно убивали своей моралью.

По дороге Ганеша и Люся зашли в ночной павильон купить сигарет.

А когда вышли, Ганеша заметил в подъезжающей машине лицо, похожее на Сканду. Которое тут же запало в тень. Но было темно. И Ганеша решил, что ошибся.

Они пошли, а машина тащилась следом.

Когда Ганеша начал, играя, кутать Люсю в воротник её шубы от мороза, мозолистое сердце Сканды не выдержало, и под напором возмущений мозоль лопнул:

– А ну, стоять!

Он выскочил из машины и, перебежав дорогу, стал прыгать вокруг Ганеши.

Как трусливая болонка, не решаясь напасть. И громко визгливо тявкать.

Прыгнуть на Ганешу ему мешал и путался под ногами закреплённый в школьные годы страх, который он постоянно пытал ся преодолеть. Но с той же регулярностью получал. Стакан креплёного страха!

Видимо, сейчас он решил разорвать этот «порочный круг».

– Ты хотел её трахнуть! – вопиил Сканда, танцуя вокруг Ганеши свой истеричный танец, всё время пытаясь напасть сбоку. – Я всё видел!

– Неужели ты думаешь, я хотел чтобы она тебе изменила? – оправдывался Ганеша, всё время резко поворачиваясь к нему лицом и готовясь отбить нападение. И его печень. Догадываясь, что тот ожидает удара с правой в лицо, то и дело непроизвольно убирая его с дистанции моторикой бессознательного, ни на секунду не забывающего о том, какое неизгладимое впечатление в виде шишек и синяков оставили на нём школьные годы. И непроизвольно догадываясь о том, что с ним сейчас будет.