Алексей Иванов - Затмение Джонсон

– Только поэтому жизнь для нас и полна импровизации, что никто толком-то не знает своего реального предназначения.

– В худшем случае, ты всегда знаешь, что всего лишь играешь на чужой жадности. А это самая скверная черта в человеке. Которая не лечится ни чем, кроме как прижиганиями техничного кидалова! Жизнь тяжелая штука. Об этом забывают дураки и мечтатели. Мечтательность расслабляет разум, это болезнь. А болезнь надо лечить.

– Лекарь ты, конечно, толковый!

И войдя к нему в доверие, Сканда начал вымогать у него бумажник, упрямо называя его «лопатой». Но Ганеша ни в какую не желал с ним расставаться, вымогая реальные основания его разливного упрямства. К тому же у Сканды нещадно выпирало из его узкого нутра желание побахвалиться перед товарищем, что, как он сам не раз повторял, в море и дурак может заработать, а вот на берегу…

В общем, пронял его бес, и через некоторое время, которое они незаметно вышибли из календаря, под строжайшим секретом… Сканда детально разложил перед Ганешей на столе внимания несколько несложных, но затейливых механизмов отработки денег. Поведав, что пока Ганеша почти год тупил в море, Болич подтянул его в команду. И пройдя этап обучения, он стал кидалой.

– Мы работали на рынке "Южный", мы редко там работаем, там охрана. Один мальчишка дал мне свою лопату и подстраховывал, чтобы всё шло гладко. Я снял лошка. Отработал сотку. Давай отваливать. Бежать нельзя, сам полагай, спалит. Оглядываться – тоже. Вдруг он уже прокусил что к чему и уже ищет меня в толпе? Я оглянусь, тут-то он меня и опознает. Отваливаю быстрым шагом. А самому всё кажется, сейчас он подбежит, руку на плечо положит и скажет: "А ну, стой, братэлло!" Я эту руку его плечом прям чуть ли не чувствовал. Ты знаешь, я в жизни мало чего боюсь. А тут – такая шугань… Еле до подъезда дошёл. Забыл про лифт, забегаю на девятый этаж, разворачиваю… Она аж взмокла в кулаке, моя первая, честно отработанная сотка! Сотка баксов!

– А если он честный труженик, копил, копил…

– Накопительство – это ужасный грех, – усмехнулся Сканда. – Оно высасывает кровь из экономики. Деньги существуют лишь для обмена их на товары производства.

– А если ты уже купил всё, что тебе необходимо?

– Тогда – на средства производства. Или – на то, что помогает нам их сэкономить. Деньги должны делать деньги, а не лежать под матрацем. Добро пожаловать в капитализм! Пора выкинуть из головы эти совковые стереотипы, когда деньги были, а купить на них было нечего. Да к тому же я что-то не припомню, чтобы ты или я с береговой зарплаты смогли скопить хотя бы сотку баксов. Мы кидаем только морских и барыг. А у них соткой больше, соткой меньше… К тому же, кидая, мы заставляем человека быть осторожнее. Если бы не мы, его всё равно бы кинули, ведь он потерял бдительность, расслабился и начал доверять. Но уже – по крупному! Так что, кидая, мы приносим очевидную пользу. Можно сказать, оказываем услуги населению.

Своей подруге Анжеле, у которой он жил во время ремонта, Сканда так и говорил, что работает в сфере услуг на каком-то мифическом грузовичке.

– Она видит, мальчишки за мной каждое утро на «Кресте» подкатывают. Что я могу ей сказать? Развожу чипсы. А кого я там на самом деле развожу, её иметь не должно.

– А как именно ты отработал сотку?

– Как, как… Есть один доллар?

– Да, – произнес Ганеша. Порывшись в бумажнике, достал доллар и протянул его Сканде.

– Смотри, складываешь его в четверо, вот так. Понял? А сотка есть? Да не бойся, я покажу и отдам. Я ж не фокусник, – усмехнулся он.

– Да кто тебя знает, – недоверчиво усмехнулся Ганеша и нерешительно вынул сотню.

– Эту я беру у клиента, типа для обмена её на рубли, и что-то говорю ему. Не важно что. Типа, а она точно настоящая? А где ты её взял? И одновременно не спеша складываю её точно так же. Видишь?

– Ну и?

– Дай на секунду лопату. Мне надо показать.

– Ну, на, – произнес Ганеша, недоверчиво протягивая бумажник.

– Доллар прижимаю снизу мизинцем, а сотку его ложу сверху. Потом вытягиваю шею, смотрю за ним через плечо и говорю испуганно: «Менты!». И когда он на мгновение оглядывается, я быстро переворачиваю лопату и доллар оказывается сверху, а сотка – снизу.

Несмотря на узловатые пальцы, это получилось у него довольно ловко.

А если бы он на них смотрел, получилось бы ещё ловчее.

– Ловко! – усмехнулся Ганеша.

– А когда он тут же поворачивает голову обратно и смотрит на бумажник, я протягиваю ему свернутый доллар и говорю: «Если честно, не нравится мне твоя сотка. И вообще надо валить отсюда, пока нас менты не повязали». И быстро отваливаю.