Алиса Нокс - Бойфренд из спецслужб

С третьей попытки он вышел на свидетеля.

– Пашка наш полицию вызвал, у него и спросите, – подсказала бабушка с огромной копной кучерявых волос.

– А где Пашку найти?

– Вон он, на лавке сидит.

Пашка – мальчик лет двенадцати – сосредоточенно втыкал в смартфон, ритмично надавливая на экран пальцами. И поскольку мужчина, подошедший к ребенку, как правило, вызывал у окружающих лишь опасения, Глеб сразу же перешел к делу.

– Расскажешь мне о вчерашней драке и деньги твои, – он достал из кармана несколько купюр. Повезло, Пашка не был сыном миллионеров и он заинтересовался. Положив смартфон в карман, деловито велел:

– Говорите.

Присев рядом с ним на карточки, Глеб задал несколько уточняющих вопросов, проверяя ценность своего свидетеля.

Тот точно указал время и место нападения.

– Сколько их было? Откуда вышли?

– Они вышли из машины, ее вон там, – он указал пальцем на парковку, – поставили. Человек пять, наверное. Не помню. У них на голове были такие… маски, что только глаза видно.

– Балаклавы? – подсказал Глеб.

– Ну, да. Наверное.

– Что ты еще запомнил?

– У них вся одежда была одного цвета, черная, – Пашка с равными интервалами времени бил ногой о ножку лавочки. – Они попинали его секунд двадцать, а потом один из них сказал: «Погнали». И они вернулись в машину. Выехали на трассу, все.

– А ты что?

– Я к Матвею подошел.

– Так ты его знаешь?

– Его все у нас знают, он клевый.

– Держи, – отдал Глеб деньги мальчику. – Молодец, что в полицию позвонил.

Приготовив удостоверение, Глеб вошел в многоэтажный дом. Поскольку апартаменты были элитными, как он и ожидал, в холле его встретил консьерж. С ней он церемониться не собирался: если приходится блефовать, то лишь чувство стопроцентной уверенности в себе спасает операцию. Постучав по стеклу, Глеб показал удостоверение ФСБ, одно из удостоверений, которое, как правило, не просили открывать. Женщина не стала исключением, она опустила перегородку, обеспокоенно спросив, что случилось.

– Мне нужны записи с камер во дворе за вчерашнее утро.

– О, Вы расследуете драку? С Матвеем? Ужас, правда? – схватившись за сердце, спросила женщина.

Глеб ответил так, как его учили в службе.

– Я не могу разглашать детали расследования. Пожалуйста, предоставьте мне записи.

Проблема заключалась еще и в том, что к дому в любой момент могли приехать полицейские. Теоретически. Настоящие полицейские, которых его липовое удостоверение не проведет. У Глеба была веская причина торопиться и поторапливать консьержа. Пятнадцать минут у них ушло на то, чтобы найти нужную запись, но что делать дальше, женщина не знала.

– У нас никогда ничего такого не происходило, – оправдалась она. Глеб молча забрал жесткий диск и уже собрался уходить, но женщина окликнула его в коридоре.

– А что мне сказать, если полиция придет?

– Так и скажите, запись изъяла ФСБ.

Матвея решили продержать в клинике до завтра, а Глеб поехал на съемную квартиру, изучать добытые улики.

Тем более, что по мере продвижения его мини-расследования, вопросов становилось не меньше, а наоборот, больше. Матвей упорно настаивал, что на него напали пьяные парни.

– Их было двое, наверное, искали, к кому бы пристать, – сказал он.

Подозрения у Глеба появились еще и потому, что Матвей отказался подавать заявление в полицию. Он сообщил о своем решении по телефону, продолжая переругиваться с братом. И Глеб, и Женя считали, что нападение оставлять без расследования нельзя, но Матвей встал в позу – кто бы сомневался, что он умел так делать – и сказал, что без его заявления ничего у них не получится.

Шах и мат.

Устроившись перед ноутбуком, Глеб подключил шнур к жесткому диску и приготовился перематывать записи. Он запустил ускоренное воспроизведение, отслеживая время и дату в правом верхнем углу. Люди выходили и заходили, пару раз внимательный взгляд Глеба выхватывал из общего потока жильцов Матвея Аверина, и в эти моменты он останавливал перемотку, чтобы посмотреть на него с естественной скоростью. Просто посмотреть, эгоистично насладиться. Особенно долго он задержался на вторнике, камера записала, как Матвей вышел из дома и замер напротив девочки лет пятнадцати. Пес, которого она выгуливала на поводке – мопс – запрыгал и, кажется, залаял, завидев Матвея. Он гладил мопса на корточках, позволяя собаке вылизывать руки.

Матвея любили и уважали, он казался открытым и добрым человеком, однако о нападении…