Саша Вуже - Альфа, альфа и омега

Стремительно растущей в соседнем скоплении Республике Гарон, которая когда-то была крохотным, сепарировавшимся от Империи регионом, постоянно требовались новые ресурсы, и республиканцы полагали, что забрать их у соседей намного эффективнее, чем скакать через кротовые норы по всему космосу и тратить топливо на дальние путешествия со сверхсветовыми скоростями, надеясь рано или поздно наткнуться на лакомый кусочек, а не на черные дыры, пылевые скопления и неудачно с точки зрения колонизации сформировавшиеся звездные системы.

Республиканцы были дикими, агрессивными, и Винс был бы рад, если бы они провалились в черную дыру. Именно после их налета на Деладу родители погибли. Родители и почти все соседи Винса, вся его деревня, кроме него самого и еще нескольких детей, которые в тот день работали в поле далеко от дома. Республиканцы были слишком озлобленными и исполненными собственной правоты, чтобы просто взять руду и улететь восвояси. Они уничтожили бы Деладу, если бы не подоспевшие имперские корабли.

И сейчас Винсу точно так же хотелось сделать что-то хорошее. И, возможно, отправить в гробы несколько сотен республиканцев. О да, Винс был очень, очень кровожадным, когда дело касалось этих тварей.

Но почему-то даже воспоминания о прошлом сейчас ощущались не так тяжело, как мысли о Харри. Где он? Если его заперли в карцере – это хуже всего. Харри – омега. Мужчина-омега. И осталось всего пара недель до того, как его с головой накроет волна гормонов, заставляющая буквально лезть на стены от желания насадиться на чей-нибудь член. У омег-женщин все как-то попроще… Максимум неудобств – это повышенный интерес к альфам и мягкий призывный запах. Не такой сбивающий с ног, как источал Харри. Других неповязанных мужчин-омег Винс никогда не встречал и не знал, были ли они таким же оружием массового поражения.

Вздрогнув, Винс вспомнил первый раз, когда Харри пришел к нему. После первой течки, которую они пережили в топливном отсеке, Харри не разговаривал с Винсом: впрочем, тут ничего нового не было, хоть Винсу и хотелось, чтобы все было по-другому. Когда через месяц Харри вломился в его каюту и приказал трахнуть себя, Винс засмеялся ему в лицо. Он глумился, отыгрываясь за все, что успел пережить, почти не замечая, что испарина на коже Харри становится все более заметной, что по его телу то и дело пробегает дрожь, что запах Харри заполняет все пространство каюты, становясь почти плотным. А потом Харри стало больно. Он скривился, сгорбился, как будто изнутри его что-то ударило. Винс тогда ужасно испугался, а произошедший между ними диалог, пожалуй, меньше всего претендовал на то, чтобы называться романтичным: «Не вздумай подыхать у меня в каюте, избалованный ты кусок свинобатареевого дерьма с золотой ложкой в заднице! – Или ты меня выебешь прямо сейчас, или вся академия узнает, что ты спутался с омегой-мужиком».

Уже укладывая Харри на бок и сдирая с него штаны, Винс услышал: «Попробуешь поставить на мне метку – все зубы с твоей уродливой головы выбью, осел рудовой».

Привычное оскорбление царапнуло непривычно сильно, хотя, впервые оказавшись в Центруме, Винс слышал эти слова, летящие в спину, довольно часто. Сначала он не понимал, что они значат: рудовые ослы на Деладе и на других промышленных планетах ценились, они могли вывозить из шахт за раз по триста фунтов камней, отлично видели в темноте и умилительно прядали золотистыми бархатными ушами, когда Винс гладил их по шее. Что ж, со временем Винс понял, почему его так называют. Его и остальных ребят, кто был далек от столичного лоска.

Он тогда очень хотел сделать Харри больно, унизить его, но не смог. Нельзя обижать того, кто от тебя зависит, кто дрожит в твоих руках и кто тянется к тебе всем телом. Хотя дело было не только в этом.

Тренировочный зал сейчас, после того, как пробили две склянки ночной вахты, был пуст, верхний свет не горел. Винс стоял над симулятором пульта управления корабля и пытался научиться наводить орудия на цель с точностью до дюйма: ему уже послезавтра предстоит продемонстрировать свои умения перед экзаменационной комиссией, а все, на что Винс способен – шестнадцать дюймов точности. Не слишком большая погрешность, если Винс собирается палить по линкорам республиканцев ядерными пушками, но огромная, если он хочет задеть их крохотные и имеющие сложную форму разведывательные аппараты.

Сейчас Винс, до боли закусив губу, настукивал на клавишах навигационной системы код. Он пытался прицелиться в низкоорбитальный аппарат, зависший над проекцией планетки КВМ-18. «Ошибка!» мигнула в очередной раз красная надпись, и Винс едва не саданул по клавиатуре кулаком.