К. ЛЬЮИС - Психосексология - хрестоматия

Где соединение достигается, там нет разврата. В сексуальном акте есть

неустранимый элемент разврата потому, что он не соединяет, а разъединяет,

что в нем есть реакция, что он чреват враждой. Семья не предохраняет от этой

развратности сексуального акта, от этой поверхностности, внешности касания

одного существа к другому, от этого бессилия внутреннего проникновения

одного существа в другое, бессилия слить все клетки мужа и жены. Разврат

есть разъединение, и он всегда превращает объект полового влечения в

средство, а не в цель. Вся физиология и психология разврата построена на

этом превращении средства в цель, на подмене влечения к своему объекту

влечением к самому сексуальному акту или к самому искусству любви. Любовь к

любви вместо любви к лицу - в этом психология разврата. В этой психологии

нет соединения ни с кем, нет и жажды соединения - это разъединяющая,

отчуждающая психология, в ней никогда не осуществляется тайна брачная.

Любовь к сексуальному акту вместо любви к слиянию в плоть единую - в этом

физиология разврата. В этой физиологии нет соединения ни с кем, нет и жажды

соединения, это физиология природной вражды и отчужденности. В стихии

разврата половая жизнь наиболее отделяется от цельной жизни личности. В

разврате личность не связывает с полом никаких своих упований. Пол как бы

отделяется от человека и от космоса, становится замкнутым, погруженным в

себя. Всякое размыкание пола в космос прямо противоположно разврату. То

уединение, сокрытие пола, отдифференцирование его от цельной сущности жизни,

которое мы видим в природном мире, всегда есть уже разврат. Только

возвращение полу универсального значения, воссоединение его со смыслом жизни

побеждает разврат. Обыденные мирские, буржуазные понятия о разврате

нередко бывают прямо противоположны истине, поверхностны, условны,

утилитарны, не ведают метафизики разврата. Условный морализм и социальный

традиционализм с их буржуазным духом не в силах разгадать жуткой тайны

разврата, тайны небытия. В так называемом браке разврат так же находит себе

приют, как и в местах, не имеющих оправдания. Разврат всюду имеет место, где

целью не является соединение любящих, проникновение через любовь в тайну

лица. Проблема разврата не моральная, а метафизическая. Все биологические и

социологические критерии разврата - условны, в них говорит голос

буржуазности мира сего. По обыденным представлениям развратом называются

недозволенные формы соединения полов, в то время как развратно именно

отсутствие соединения, сексуальный акт развратен потому, что недостаточно

глубоко соединяет. Также поверхностны ходячие представления о развратности

аномалий половой жизни. Наша половая жизнь есть сплошная аномалия, и иногда

самое нормальное может оказаться развратнее ненормального. Разврат

совсем не может быть запрещен, он должен быть онтологически преодолен иным

бытием. Любовь - одно противоядие против разврата. Другое противоядие -

высшая духовная жизнь. Сладострастие само по себе еще не развратно.

Развратно лишь сладострастие разъединения, и свята сладкая страсть

соединения. Развратно сладострастие, не проникающее в объект, погружающее в

себя, и свят оргийный экстаз любви, сливающий с любимым.

Права любви абсолютны и безусловны. Нет жизненной жертвы, которая не была

бы оправдана во имя подлинной любви. И прежде всего оправдана жертва

безопасностью и благоустройством во имя абсолютных прав любви. В любви нет

произвола личности, нет личной воли, личного желания, не знающего удержа. В

любви - высшая судьба и предназначение, воля высшая, чем человеческая. В

семье есть послушание во имя человеческого благоустройства. В любви -

дерзновенная жертва во имя воли высшей. Ибо поистине божественная воля

соединяет любящих, предназначает их друг другу. В любви есть творческий акт,

но не акт произвола, не акт личной корысти. Право любви есть долг, есть

высшее повеление послушания любви. Послушание любви выше, духовнее

послушания семье. Долг любви преодолевает причиняемые любовью страдания

людей. Любовь всегда космична, нужна для мировой гармонии, для божественных

предназначений. Поэтому любовь не должна бояться порождаемых ею страданий.

Из космической природы любви неизбежен вывод, что любви неразделенной,