Маркус Хеллер ван - Дом Борджиа

Чезаре не чувствовал никакого раскаяния и уехал в Неаполь на коронацию вполне счастливым. А Лукреция была вынуждена снова полагаться на силу мужа. Увы, он не удовлетворял ее страстную натуру и в конце концов стал ей противен. Несколько месяцев спустя Родриго расторгнул брак дочери с Джованни Сфорца, обвинив его в импотенции. Об этом столько писали и говорили, что молодой аристократ обиделся и в ответ публично обвинил семейство Борджиа в кровосмесительстве.

Лукреция немедленно удалилась на полгода в монастырь Сан-Систо на Аппийской дороге, чтобы избежать скандалов, потрясающих Рим, и соблюсти приличия, диктуемые ее высоким положением. Приезжую поселили в отдельную келью.

Вначале Лукреция была довольна спокойной жизнью вдали от суетного мира, в котором чувствовала себя, как на вершине вулкана, готового вот-вот взорваться. Но, привыкнув к бурной интимной жизни, она стала невыносимо тосковать по ласке. Несколько месяцев спустя здесь, за непроницаемыми каменными стенами, она подружилась с молодой послушницей. Карлотта учила Лукрецию плести корзинки и вырезать из дерева различные фигуры. Они хорошо ладили, и вскоре Лукреция заметила, что неискушенная, наивная Карлотта просто боготворит ее. Оказалось, что девушка, никогда не имевшая любовников, тяжело переносит затворничество. Она ощущала в себе потребность, сути которой не могла понять, хотя по ее сумбурным объяснениям Лукреция быстро распознала причину: девушка переживает чувственную лихорадку.

Привлекательная, черноволосая Карлотта волновала Лукрецию. Удовлетворяя явное любопытство подруги, она во время прогулок кое-что рассказывала ей о своей интимной жизни. При этом всегда преувеличивая жестокость мужчин, представляя их как бесчувственных животных.

— Я бы не вынесла такого бесцеремонного обращения с собой, — сказала Карлотта однажды утром, прогуливаясь с подругой вдоль речушки, заросшей лилиями. — Это было бы ниже моего достоинства.

Лукреция осмелела.

— Да. В выборе между мужчиной и монастырем я бы предпочла уединенное существование в этих стенах. Но, к счастью, две женщины могут утешиться друг с другом.

Девушка удивленно подняла тонкие брови.

— Как? Вместо мужчины?

— Да, Карлотта. Женщины такие нежные и чуткие, а мужчины в акте любви думают лишь о своем удовольствии.

— Но…

— Послушай, милая. При всем уважении к игуменье и к индивидуальному праву на выбор своей судьбы любая женщина, которая запирается в келье, проявляет страх перед миром и собственной природой. Вера в Бога этого не оправдывает. Посмотри на здешних монахинь. Большинство из них безобразны и глупы, они не знали и никогда не узнают настоящего счастья.

Она взяла Карлотту за руку.

— Но ты не такая. Ты прелестна, полна жизни и рано или поздно вырвешься к свету, как птица из клетки.

В глазах девушки показались слезы — столь искренней была ее благодарность Лукреции за добрую надежду.

— Знаешь, мне очень этого хочется, — сказала она.

— Я даже начинаю жалеть, что попала в монастырь.

— Крупицы радости можно находить и здесь, — сказала

Лукреция. — Мы обе в тупике неудовлетворенных желаний. Давай помогать друг другу.

— Но как?

— Мы заменим мужчин друг для друга. Эти безумные слова поразили девушку в самое сердце, хотя она давно ждала их.

— Я… я не знаю, как… И потом, я не уверена, что это…

— У нас внутри есть глубокие колодцы чувств, которые недостижимы для других, — перебила ее Лукреция. — И только мы можем черпать из них наслаждение, которое сильнее любого отчаяния, — она нежно и настойчиво смотрела на подругу.

— Приходи ко мне после вечерней молитвы. Мы напьемся водицы из этого колодца.

Зазвонил колокол, призывая всех к молитве. И девушка, смиренно опустив очи, пошла к обители. Лукреция, улыбнувшись, последовала за ней.

Вечером Лукреция, одетая лишь в легкую тунику, ждала Карлотту, то и дело поглядывая в окно, машинально листая страницы "Декамерона", который тайком принесла в монастырь.

Ее сердце чуть не выскочило из груди, когда раздался легкий стук. Она бросилась к двери и через мгновение сжала в объятиях подругу. Карлотта смущенно улыбнулась и нерешительно остановилась у входа, пока Лукреция запирала дверь.

— Я боялась прийти, — сказала она наконец. — Разве это не странно — мы свободно можем навещать друг друга.

— Мы вправе делать все, что хотим.

— Наверное, — нерешительно согласилась Карлотта.

— У меня есть еще одна туника, надень ее, в ней удобнее, — предложила Лукреция и опустила глаза в "Декамерон", слушая шелест снимаемой одежды. Через минуту она увидела подругу обнаженной. Маленькие упругие груди с пунцовыми сосками, тонкая талия, темные волосы перед храмом наслаждения она была такой беззащитной и желанной… Карлотта подошла и села рядом на кровать: она, похоже, начинала преодолевать робость.