Маркиз Сад - Эжени де Франваль

Покои Эжени и отца больше не находились по соседству. Франваль обитал в боковой части замка, Эжени – рядом с матерью. Столичное распутство сменилось благопристойностью, строгим целомудрием, безоговорочно царящими в Вальморе. Каждую ночь Франваль отправлялся к супруге, где на лоне наивности и искренней любви этот двуличный человек осмеливался предвкушать осуществление своих гнусных замыслов. Достаточно черствый, чтобы быть обезоруженным бесхитростными и горячими ласками, щедро расточаемыми чувствительнейшей из женщин, злодей даже светильник любви разжигал огнем мести.

Нетрудно догадаться, что борьба Франваля за Эжени ничуть не ослабевала. По утрам, во время туалета матери, Эжени встречалась с отцом в глубине сада, где в свою очередь получала новые наставления в том, как ей должно вести себя, и милости, которые вовсе не желала полностью уступать сопернице...

Не прошло и недели пребывания в этом убежище, как Франвалю стало известно, что родственники Вальмона неутомимо добиваются расследования и дело принимает самый тяжкий оборот. Становилось невозможным представить происшедшее как дуэль: оказалось слишком много свидетелей. К тому же – как следовало из дальнейших сообщений, полученных Франвалем, – госпожа де Фарней предводительствовала врагами зятя, желая окончательно обесславить Франваля и добиться лишения его свободы либо принудительной высылки из Франции, чтобы незамедлительно возвратить под свое крыло двух дорогих существ, разлученных с ней.

Франваль показал эти письма жене: та в ту же минуту взялась за перо, успокаивая матушку, призывая ее изменить взгляд на дело, описывая счастье, которым она наслаждалась с тех пор, как невзгоды смягчили душу ее злосчастного супруга. При этом она уверяла, что напрасны попытки заставить ее вернуться в Париж, ибо она не покинет Вальмор до тех пор, пока дело мужа не будет улажено. Если же из-за злобности недругов или неразумного рвения судей он будет подвержен аресту и заклеймен позором, она определенно решила покинуть родину вместе с ним.

Франваль поблагодарил жену. Однако, не желая дожидаться уготованной ему участи, предупредил ее, что уезжает на некоторое время в Швейцарию, оставляет Эжени на ее попечение и умоляет обеих не покидать Вальмор, пока судьба его не прояснится. А он, что бы ни случилось, будет изредка наезжать в Вальмор, чтобы провести денек с дорогой супругой и сообща подумать о способах добиться возвращения в Париж, если ничто не станет тому препятствовать, либо, в противном случае, о том, как переждать где-нибудь в более безопасном месте.

Приняв эти решения, Франваль, ни на миг не забывающий, что единственной причиной его неудач послужил неосторожный шаг жены с Вальмоном, и горящий желанием отомстить, велел сказать дочери, что ждет ее в глубине парка. Там, запершись с ней в уединенной беседке и заставив поклясться в самом слепом исполнении его предписаний, он поцеловал ее и сказал:

– Вы теряете меня, дочь моя, быть может, навсегда...

Эжени заплакала, а он продолжал:

– Успокойтесь, ангел мой, от вас одной зависит возрождение нашего блаженства. И во Франции, и где бы то ни было, мы вновь можем стать почти такими же счастливыми, как прежде. Надеюсь, вы уяснили себе тот несомненный факт, что единственная причина всех наших бед заключена в вашей матери. Вы знаете: я никогда не оставлял мысли о мщении. Я скрывал это от жены, и вы были осведомлены о моих на то мотивах, вы одобрили их и помогли мне надеть повязку на ее глаза, ибо было благоразумнее и далее оставлять ее незрячей. И вот пришел срок, Эжени, пора действовать: от этого зависит ваш покой. То, что вам предстоит предпринять, обеспечит безмятежное существование и для меня. Уповаю на ваше понимание, вы слишком умны, чтобы хоть на миг ужаснуться при мысли о том, что я предлагаю. Да, дочь моя, необходимо действовать, и безотлагательно, без всяких угрызений совести, и исполнено все должно быть вашими руками. Ваша мать пожелала сделать вас несчастной, она осквернила узы, которые якобы высоко почитает, и тем самым лишилась всех прав; отныне она для вас не просто обыкновенная женщина – она становится самым заклятым вашим врагом, ибо первейший закон природы, наиболее глубоко запечатленный в наших душах, предписывает по возможности первыми отделываться от тех, кто замышляет что-то против нас. Этот священный закон беспрестанно побуждает и вдохновляет нас, никогда не ставя любовь к ближнему выше той, что мы испытываем к самим себе. Сначала мы, затем все остальные – таков естественный ход событий. И как следствие – никакого уважения, никакого бережного обращения с другими, коль скоро обнаружилось, что единственная их забота – причинение нам неприятностей и вреда; вести себя иначе, дочь моя, значило бы предпочесть других себе, а это абсурдно. А теперь давайте обсудим предлагаемый мною способ действий.